Все закричали, суетливо побежали, сбивая друг друга начали прятаться куда попало.
Я пригнул в полуподвальную нишу овощного склада В ней воняло гнилью и плесенью. Ко мне нырнули еще три человека. Я увидел, как земля забила фонтанами грязи и щепок и камня.
Многие не найдя укрытия, лежали плашмя и, обхватив руками затылок, не двигались. И было непонятно — мертвы они уже или нет.
Я смотрел на этот ад и уже ничего не чувствовал. Даже страха. Одеревеневшее сознание отмечало только одно: бессмысленность происходящего… Зачем?.. Этот вопрос, точно тупой гвоздь, ударял мне в голову с каждой падающей бомбой.
Затем вдруг все прекратилось. Кто мог, сразу поднялись и пошли дальше.
На трупы обращали внимание лишь родственники. Они, окаменев, сидели рядом с телами, несколько женщин пронзительно кричали.
Директор пропал. Среди убитых его не было, я и товарищи принялись обшаривать все щели, подвалы и закоулки.
Через полчаса мы разыскали его в канаве. Белый от страха Арепьев опять сидел на корточках и от потрясения не мог найти в себе силы подняться.
Мы взяли его на руки и несли около километра. Никто из нас ничего не говорил.
Наконец он пришел в себя, встал на ноги, зашагал сам. Быстро стало смеркаться.
Вдруг мы увидели, как люди, от которых мы отстали, бегут обратно. На них шла колонна немецких танков. Ядовито-зеленые машины с ревом разъезжали по степи и давили людей, точно мошек.
Вместе со всеми я куда-то побежал, споткнулся, потерял сверток, затем прыгнул в овраг, заросший колючим кустарником, и, словно затаившаяся дичь, просидел в нем около часа.
Колонна танков, яростно ревя, прошла в направлении Армавира. Люди понемногу опять стали собираться в группы. Я с трудом выбрался из оврага, размял затекшие ноги. Степь была усеяна вдавленными в землю телами.
Я увидел идущего по дороге Арепьева. В руках он держал свои разбитые очки и упорно пытался в них вставить одно уцелевшее стекло.
Весь оставшийся вечер, всю ночь мы только шли и шли…
К утру наткнулись на крошечную железнодорожную станцию. Вокруг нее раскинулся целый лагерь из нескольких тысяч беженцев.
Подошли к группе людей, спросили:
— Чего ждем?
Нам ответили:
— Поездов!
— Каких?
— Не немецких же! Отсюда, говорят, движение начинается.
На путях стояли два эшелона: один с зерном, другой с боеприпасами. Оба состава были сплошь облеплены людьми.
Мы еле отыскали место в одном из вагонов, наполовину заполненном зерном, поинтересовались у соседей:
— Куда едем?
