— Но, товарищ Исламов…
— Чтоб сдох и товарищ Исламов, и ты, и тот, кто привел тебя к нам!
— Но ведь не готов пока дом…
— Готов — не готов! Что там не готово? Стены есть? Есть. Пол, потолок, двери, окна — все это есть? Есть. Что, по-твоему, людям еще нужно?
— Стены — да… но внутри… Внутри еще не все готово, товарищ Исламов, люди как поселятся — сразу должны будут ремонт делать…
— И хорошо! Замечательно! Пусть ремонтируют. А для чего, по-твоему, государство создало жилищно-эксплуатационные конторы, всякие там управления бытового обслуживания, кучу денег выделило? А? Они что-то должны делать или нет? У них ведь тоже свой план, они должны его выполнять!
— Но это… это же бессмыслица, товарищ Исламов, разбазаривание государственных средств!..
Исламов тяжело вздохнул и опустился в кресло. Он теперь казался таким же усталым, как Кафар. Он помассировал левую половину груди — видимо, заболело сердце, достал из ящика стола какое-то лекарство, положил его в рот.
— Ты можешь, наконец, понять, что меня абсолютно не интересуют никакие другие организации, не волнует, кто и чем занимается, разбазаривает или не разбазаривает деньги. Меня волнует только план моего управления. Ясно?
— Это я понимаю, но…
— Знаешь, что? С меня хватит и того, что ты уже понял, а это самое «но» — оставь его себе. Иди и не делай глупостей! Все, у меня на пустую болтовню кет времени, меня сегодня по вашему объекту министр вызывает…
Кафар шел по городу, совершенно не думая о том, куда идет. Только много позже, когда он остановился перед солидным трехэтажным зданием, он сообразил, что с самого начала стремился именно сюда, в районный комитет партии. Поначалу он испытал было некоторую неуверенность — зачем пришел, к кому? Но тут же вспомнил, что шел сюда отнюдь не случайно — к первому секретарю, школьному своему товарищу Фараджу Мурадову.
Отчего-то в приемной никого не было, даже секретарши. Кафар робко приоткрыл дверь кабинета и увидел Фараджа Мурадова, сидевшего за столом и что-то писавшего.
Кафар однажды уже был в этом кабинете, и снова, как и в прошлый раз, он подумал: «Вот если бы всегда строили такие высокие, светлые комнаты, радующие глаз; в такой комнате просто душа расцветает, хочется смеяться, веселиться, создавать что-то прекрасное…»
Фарадж наконец обнаружил чье-то присутствие в кабинете — он поднял голову и снял очки.
— Кафар! Какими судьбами? И давно ты здесь?
— Только что вошел.
— Давай, проходи, — он встал навстречу, обнял Кафара.
