– Толик.
– Что? – Он быстро поднял к ней красное, трагическое лицо.
– Как ты?
– Ничего. – Он натянул на себя шелковое покрывало, которое до того было накинуто на диван, и стремительно оделся под ним. Когда он это сделал, Ива, соблюдая очередность, потянула покрывало уже на себя. Ей было очень неловко – но не наготы своей она стеснялась, а того, что произошло. Как низко она пала, стремясь быть похожей на Еву, стремясь стать обычной женщиной – как все… Но разве все чувствуют такие нестерпимые муки совести после этого?
– Как здоровье Веры Ивановны?
– Не очень… – Толик опустил ноги, нашарил тапочки. Потом, словно вспомнив о чем-то важном, спохватился и с признательностью поцеловал Иве руку. – Тебе хорошо было?
Ива сделала вид, что не слышала этого вопроса.
– Облепиха – очень полезная ягода, – пробормотала она. – Послушай, я не представляю, как Даниил живет с этой стервой…
– С кем?
– С Евой, с кем же еще!
– Ой, ты опять об этом… – неловко засмеялся Толик. – Да брось ты, она – нормальная девчонка и достойна кого получше. Ведь мой братец – совсем не подарок!
Иву передернуло. Прахов назвал ее соперницу – девчонкой. Значит, он воспринимает Еву как юную, милую, задорную девчонку – лучшего комплимента для женщины за тридцать не придумать! Ева может гордиться… Ее, Иву, никто и никогда не называл девчонкой.
– Она и тебе нравится?
– Кто?
– Ева – вот кто! – с бессильным отчаянием шепотом закричала Ива.
– Ива, перестань… – Прахов засмеялся и обнял ее. И это было первое прикосновение, которое не покоробило Иву, – в нем было больше искренности и чувства, чем во всем том, что произошло между ними несколько минут назад. – Ты что, ревнуешь меня?
– Нет. Послушай, у меня сейчас много дел…
– Да-да, я понял! Мне тоже пора… Передам маме твое варенье, а потом поеду в город, проверю, как там идут дела в моей лавке. За всем нужен глаз да глаз! – засмеялся добродушно Прахов и снова как-то неискренне.
Он ушел, и Ива осталась одна. Она так и не включила свет, сидела в сумерках и куталась в холодное, скользкое шелковое покрывало. Еще никогда она не чувствовала себя так скверно. И ведь главное – никого не обвинишь, сама виновата в том, что заманила сюда этого Прахова… Или есть – кто-то, кто заставил ее совершать эти глупые поступки?..
Она никогда не жалела о том, что живет так далеко от города, почти все время одна и не работает, – дел на участке и в доме всегда хватало, так что в этом безмятежном дачном существовании была особая прелесть. Но сейчас Иву вдруг стало тяготить это.
