– Я действительно не знаю, какой у него загородный дом, но то, что ты называешь его Маришкой, меня очень пугает. Нельзя так серьезно воспринимать курортные романы. Это ты сама мне говорила!
– Это не курортный роман, Лялька! Эх, ты так ничего и не поняла…
– А что я должна понять? Что моя лучшая подруга влюбилась в мафиози?! И отказывается ехать со мной на юг отдыхать и поправлять здоровье? – Оля возмущенно отвернулась к стене.
– Я не отказываюсь, не отказываюсь, – прошептала Анжела, – поедем отдыхать. Обязательно поедем, только возьмем с собой Маришку. Уложим его вместо чемоданов в багажник, чтобы никто не заметил…
– Что?! – Оля повернулась обратно. – Ты с ума сошла?! За нами погонится вся Коза-ностра!
– А я, – губа Анжелки задрожала, – я очень храбрая и их не боюсь. Ой, мамочки! Коза-ностра?! Бедный, бедный Маришка, что с ним будет, что с ним сейчас?!
– Тише, с ним все в порядке, – попыталась успокоить подругу Оля, – я слышу, как он храпит.
– Кто? – замерла Анжелка.
– Твой мафиози. Теперь Феликс Иванович. Снова твой мафиози, опять Феликс Иванович… Молись, Дездемона, чтобы усач не проснулся и поддержал дуэт до утра.
– Господи, – всполошилась Анжелка, – если я буду жить в Риме, то приму католическую веру, да? А кому мне сейчас молиться?!
– Ему и молись, – вздохнула Оля. – Думаю, это единственное, что тебе остается. Остальное от нас не зависит. Если его не обнаружит отец Пеги, то до него доберутся мафиози. Ты станешь соломенной вдовой. Как-никак, поменяешь статус, девчонки в офисе обзавидуются.
– Смешно, да? А мне плакать хочется.
– Анжелка, милая, ну, что ты только в нем нашла?!
– Если бы я сама знала, – всхлипнула та и уткнулась в подушку. Любовь зла.
Дмитрий Аркадьевич Баланчин тоже не спал. Он попытался заняться работой, но вдохновение покинуло творца, ночью ему не писалось. Работа требовала солнечного дня, свежего ветерка и ярких красок. Иначе он не представлял себе то, что пытался изобразить на холсте. А ночь… Она хороша только для влюбленных, она же в него не влюблена. Она не хочет встречать с ним рассвет, упиваться пением птах и с наслаждением подставлять свои губы для поцелуя. Да, это он хочет ее целовать и целовать.
Совершенно идиотское желание! Завтра, нет, уже сегодня приедет Муза, и все встанет на привычные места. Она понимает его с полуслова и полувзгляда, разве этого не достаточно для спокойной, размеренной жизни? К чему метания и искания прекрасного где-то на стороне! Его мир безграничен и прекрасен и без этой самоуверенной девицы, образ которой он старается запечатлеть не только в своем сердце. Раньше он без нее жил и творил, проживет без нее и теперь.
