Наконец он взял Ольгу за голову, сжал руками ее щеки и чуть отстранил от себя. Глаза у жены радостные, ясные. Щеки горят, полуоткрытые губы так близко, что Володя не может удержаться и снопа целует Ольгу.
— Как жила, Оленька? — спросил он, переводя дыхание.
Ольга положила голову на плечо мужа и тихо сказала:
— Скучно без тебя, Вовик…
Голос звучал искренне, и Чигарев был счастлив. Он, чтобы еще раз услышать эти слова, готов хоть сегодня уйти в поход. Конечно, не надолго. На денек. В крайнем случае — на два.
— Что здесь новенького? — спросил он.
Ольга пожала плечами: «Какое мне дело до всего, если ты где-то далеко?» Чигарев поставил ногу поудобнее. Ольга освободилась от его объятий, встала и сказала, прижимая его голову к своей груди:
— Какая я глупая. Ведь у тебя нога болит…
— Мне пора, Оленька…
— Уже уходишь?
— Надо, милая, доложить начальству.
— Дай хоть подворотничок сменю, — предлагает Ольга и начинает расстегивать пуговицы его кителя.
— Не надо, он чистый, — слабо сопротивляется Володя. Откровенно говоря, он любит смотреть на хлопочущую жену, ему приятна ее забота, он рад под любым предлогом затянуть эти минуты.
Иголка мелькает в тонких пальцах Ольги.
— Значит, ничего нового? — спрашивает Чигарев, причесываясь перед зеркалом.
— Ничего… Только Норкина и Селиванова орденами наградили… Почти всех, кто был на Березине, наградили.
Рука, державшая расческу, дрогнула и замерла. Опять обскакал Мишка! И невольно зависть подсказала мысль: «Везет дьяволу! Ну, да это и понятно: любимчик Ясенева и Голованова». Чигарев со злостью рванул спустившуюся прядь волос. Это не ускользнуло от внимания Ольги, она отложила китель в сторону, подошла к Чигареву, прижалась к нему и прошептала:
— Что взволновало моего мужа? Ведь я с ним. Нет, Чигарев больше не сердился и не волновался.
Разве он не счастливее Михаила? Орден, конечно, тот получил, но это ли главное в жизни? Кроме того, Мишка заслужил. Опять, наверное, себя не жалел. Да и голова у него стоящая. Соображает, не как у некоторых.
— Чем наградили?
— Не знаю, Вовик. Если бы тебя…
Вот именно: если бы его, Чигарева!
Чигарев снова нахмурился, надел китель и сказал:
— Ну, я пошел, Оленька.
— Скоро вернешься?
— Думаю, что не задержусь.
— Дай поцелую на счастье…
Поцелуй, действительно, оказался счастливым. Голованов и Ясенев встретили Чигарева тепло, подробно расспросили о походе, фарватере, настроении матросов, а потом и сказал Голованов, предварительно переглянувшись с Ясеневым:
