– Я видела его только раз после того, как он ушел от меня. Это было в Англии. Этот говнюк хотел взять у меня взаймы.
Черт! Совсем некстати сейчас обсуждать квартирные дела.
– Знаешь, Мэсон, после тебя был еще один ребенок.
– Что ты хочешь сказать – еще один ребенок?
– Я хочу сказать, что у меня был еще один чертов ребенок. Как будто одного тебя не хватало.
Фелисити была очень пьяна, а в таком состоянии она давала волю воображению. Хотя ее откровенность ошеломляла, она не обязательно была правдой.
– Короче говоря, мне вполне хватало тебя, и я отдала его в приют.
Сейчас она совсем опьянела, и, наливая водку в стакан, проливала ее на пол. Я попытался отобрать у нее бутылку. Фелисити довольно сильно толкнула меня в плечо. Я решил уйти. Черт с ней – и с документами.
– По крайней мере, ты никогда не просил у меня денег, – сказала она. – Выпей.
– Что именно говорила тебе Барбара? – я хотел выбраться из выдуманного прошлого. Меня интересовала Барбара, а не отец, которого я даже не помнил и о котором никогда не вспоминал.
– Она сказала, что ты трахаешься со всеми бабами в городе. А я сказала ей, что мой сын не может трахнуть даже дохлую овцу.
– Спасибо.
– Но она сказала, что любит тебя, и хочет, чтобы ты вернулся. Я ответила, что выгнав тебя, она совершила самый разумный поступок в жизни, и в моих глазах даже поднялась на несколько делений.
– Зачем ты мне это рассказываешь?
– Я просто хочу, чтобы ты знал, как тебя все презирают.
Нужно было уходить. Фелисити стала совсем невменяема. Водка лилась по ее подбородку. Меня тошнило так же, как и ее.
– Не звони мне в офис. Черт возьми, я не желаю тратить время, чтобы выслушивать твои бредни.
Когда я был у двери, она окликнула меня.
– Мэсон! Еще кое-что. Я не хочу тебя больше видеть. Никогда. Ты слышишь меня?
– Очень хорошо слышу, – я захлопнул дверь. Пока я ловил такси, чтобы вернуться в офис, я пытался представить свою мать ребенком. Но не мог.
В приемной ждал молодой парень, одетый в костюм из черной кожи. Урсула разговаривала по телефону, составляя список заметок, предназначавшийся для меня. При моем появлении парень поднялся. У него были длинные черные волосы, темные брови, и он выглядел как ныряльщик из «Пучины», но без шлема.
– Мистер Эллиотт? – у него был неожиданно высокий голос.
– Да.
Он подошел ко мне, и, не сказав больше ни слова, ударил кулаком в живот. Я согнулся. Боль была выносимой, но я не мог сделать вдоха и упал на кушетку.
– Сейчас я вытряхну из тебя все твое дерьмо.
