Раз, в субботу после обеда, за мной пришло общество молодых людей, желавших поохотиться. У них была охотничья собака испанской породы, по имени Боб, но им нужна была вторая собака. Хозяину почему-то не хотелось отпустить меня с ними, но, наконец, он согласился, и меня посадили в зад повозки вместе с Бобом и с запасом провизии. Этот Боб был превеселый. Он сказал мне, что завтра у нас будет славный праздник: сначала побегаем за дичью, а потом молодые господа будут где-нибудь на травке завтракать и отдыхать, и нам достанутся разные лакомые кусочки.
Мне не понравилась мысль о такой охоте: в воскресенье я любил отдохнуть дома. Но, конечно, я ничего не сказал. Мы ночевали в деревенской гостинице. На другое утро нас привезли к берегу маленького озера, где охотникам обещали множество диких уток.
Они не торопились приниматься за дело: все расселись на камнях и решили, что надо выпить перед началом охоты. Появились бутылки, и молодежь усердно принялась их распивать. Вскоре охотники стали придираться друг к другу, спорить, а про охоту, казалось, совсем забыли. Вдруг один из них предложил позабавиться с собаками. Они привязали нас к дереву и стали бросать палку в воду, посылая нас за нею. Конечно, мы рвались и только издергали себе шеи о веревки.
Потом один из них стал издеваться надо мной, уверяя товарищей, что я страшно боюсь ружья.
Он пьяной поступью направился к повозке, и вытащил оттуда свое ружье. Зарядив его и отойдя недалеко, он стал прицеливаться в меня.
Тогда хозяин Боба объявил, что он вовсе не желает видеть, как его собаке раздробят ноги, а потому он отвязал Боба и отвел его в сторону. Можешь себе представить, что я пережил, пока охотник целился в меня, а потом стал стрелять; пули пролетали то над головой моей, то взрывали землю у ног. Я был страшно напуган, громко выл и молил о пощаде.
Другие молодые люди очень радовались такой умной выдумке товарища и покатывались со смеха. Наконец, и они взяли ружья. Нет, я не могу без ужаса вспомнить о том, сколько я выстрадал тогда в течение часа. Я, наверное, был бы убит, так как все охотники опьянели и потеряли верность руки, если бы не случилось другой внезапной ужасной развязки.
Бедный Боб, напуганный не менее моего, пал жертвой выстрела, пущенного трясущейся рукой собственного его хозяина, наиболее опьяневшего из всех. Боб громко взвыл, судорожно дернул ногами и растянулся неподвижно. Это несчастье вдруг отрезвило все общество. Все охотники окружили Боба, стараясь помочь ему, но он был уже мертв.
