Красавец Джой | страница 19

Посидев молча около него, они стали бросать в озеро оставшиеся бутылки вина, потом вырыли неглубокую яму и зарыли в ней Боба. После того меня посадили в повозку и медленно поехали назад в город.

Я не хочу сказать, что эти молодые люди были совсем дурные и испорченные, они, наверное, не хотели повредить мне или убить Боба, но их отуманило противное зелье в бутылках.

С тех пор я сильно изменился. Я остался глух на правое ухо и, как бы я ни боролся с моей слабостью, но я ничем не могу побороть страха при одном виде ружья: я тотчас убегаю и прячусь. Мой хозяин очень рассердился на молодых охотников за то, что они испортили меня, и вскоре после того привез меня к Морисам, где он предложил меня детям для игры, говоря, что трудно найти более смирную и добрую собаку. Мне здесь живется очень хорошо, и я всем доволен; я хотел бы только отвыкнуть от дурной привычки поджимать хвост и сторониться от ружья, где бы я его ни увидал».

— Не надо мучить себя из-за таких пустяков, Джим, — сказал я ему, — ведь ты ни в чем не виноват. Кроме того, ты должен радоваться, что перестал быть охотничьей собакой; тут есть одно очень хорошее обстоятельство.

— Какое? — спросил Джим.

— А то, что ты больше не преследуешь бедных птиц. Ведь наша барышня Лора называет большим грехом всякое убийство — птицам так весело жить и летать на свободе.

— Это правда, пожалуй, — отвечал Джим. — К тому же надо сказать, что люди особенно жестоко убивают. Помню, в самый разгар моей охотничьей жизни мне нравилось брать дичь и кроликов, но и тогда я с отвращением нес в зубах еще живую птичку, смотревшую на меня жалобными глазами, для того, чтобы отдать ее охотнику. Теперь я часто останавливаюсь на улице и с удивлением смотрю на дамские шляпки. Я понять не могу, как могут дамы носить птиц на шляпах, да к тому же еще изуродованных, с загнутыми назад шеями и головами! Мне всегда хочется таких дам отвести в лес и показать им там настоящих, живых птиц, живущих на полной свободе. Как они мало похожи на чучел, украшающих их шляпки! Случалось ли тебе, Джой, сделать хорошую прогулку в лесу?

— Нет, никогда, — отозвался я.

— Я когда-нибудь свожу тебя в лес, — сказал Джим. — Однако, пора и спать. Ты идешь в конюшню или со мной в конуру?

— Я пойду лучше с тобой, Джим. Вдвоем веселее.

Я влез в конуру, свернулся на соломе подле моего товарища, — и мы оба скоро крепко заснули.

Много собак я встречал на своем веку, но милее и добрее Джима не знал никого. Он был так чуток, что одно неласковое слово могло его обидеть. Его очень любили в семье Морисов, особенно госпожа наша любила его. Джим часто оказывал ей полезную помощь, неся за ней ее покупки. Он никогда ничего не ронял и не терял. Раз госпожа Морис обронила кошелек с деньгами, а Джим подобрал его и принес в зубах домой. Госпожа Морис до дома не догадалась о потере и очень удивилась, увидав свой кошелек во рту Джима.