У оставшегося на подоконнике Дженкса повисли крылья. Я подавила приступ вины. Дженкс все равно туда отправился бы, со мной или без меня, а если он будет нормального роста, тем больше шансов, что он вернется обратно более-менее целым. Но Маталина так расстроилась, что трудно было не чувствовать себя виноватой.
— Ладно, — сказала я, пережевывая безвкусную пиццу. — Что нам первым делом надо сделать для Дженкса?
Узкие плечики Кери расправились, она взялась рукой за распятие — незнакомый, но понятный жест удовлетворения.
— Надо подогнать проклятие по нему. И круг поставить, видимо. Все это будет непросто.
Резкий запах не самой качественной краски для шерсти плохо сочетался с роскошными ароматами кожи и шелка. Сквозь них пробивался еще один неопределенный запах, он проникал в меня с каждым глубоким вздохом, вызывая блаженное расслабление мышц. Кистен. В носу защипало, и я отодвинула плед от лица, проваливаясь в звук сердцебиения Киста. Он пошевелился, и сонная часть моей души вспомнила, что мы лежим, обнявшись на диване в гостиной. Затылком я упиралась Кистену в подбородок, а рука его лежала у меня на животе, теплая и уютная.
— Рэйчел? — прошептал он так тихо, что даже волосы на макушке почти не шевельнулись.
— М-мм? — промычала я, не желая двигаться. За последний год я выяснила, что вампирская страсть к крови, точно как обычные страсти, зависит от стрессов, от темперамента, от воспитания, и от того, когда ее в последний раз удовлетворяли. Я бросилась в совместную жизнь на одной площади с Айви как полная идиотка. Она как раз тогда была на грани или за гранью полной озверелости, потому что на нее давил Пискари, заставляя превратить меня в игрушку или убить, а еще она чувствовала себя виноватой в собственной жажде крови и вечно злилась, потому что пыталась ее преодолеть — как дурную привычку. Три года воздержания превратили ее в очень озабоченную вампиршу. Не знаю и не хочу знать, какой была Айви до того, как превратилась в абстинента в попытке переделать собственную натуру, но с ней стало куда проще жить, когда она «стала о себе заботиться», хоть она и испытывала теперь отвращение к себе и чувство поражения всякий раз, поддаваясь собственной натуре.
Кистен же по шкале озверелости находился на другом конце, начиная со спокойного темперамента и заканчивая отсутствием комплексов по поводу жажды крови. Спать в одной комнате с Айви я бы не решилась, зато запросто сопела в плечо Кистену, если, конечно, он успел о себе позаботиться. И если я не прыгаю в его шмотках, кисло подумала я.
