— Ах вот это кто! — с несвойственным ему злорадством сказал Овечкин. Ладно же, берегись, Хорас! Только бы нам не опоздать…
Вряд ли Никса Маколей понял что-нибудь из его рассказа кроме того, что Хорас затевает очередную злодейскую интригу, на сей раз против какой-то принцессы, ибо Михаил Анатольевич спешил и путался в словах, опуская несущественные подробности вроде своего побега. Но королю и этого было вполне достаточно.
— Я не думал, что уже так поздно, — сказал Овечкин, напряженно всматриваясь в несущиеся навстречу огни фонарей и автомобилей. Оказывается, я просидел в этом виварии весь день, пока нашел дверь… тупица!
— Вы молодец, Миша, — сказал Никса. — Мы успеем, уверен. Сударь!.. нельзя ли быстрее — плачу втрое!
— Приехали уже, — отозвался водитель, пугливо косясь через плечо на странноватых пассажиров, один из которых, похоже, только что сбежал от лечащего врача.
Машина затормозила возле шестиэтажного дома из серого камня. Никса расплатился не глядя и выскочил из машины. Михаил Анатольевич выбрался следом не менее проворно.
— Ведите, — сказал Маколей и коснулся на миг Грамеля-Отражателя у себя на груди.
Дверь в квартиру Басуржицкого он вышиб одним ударом, извернувшись в немыслимом на взгляд Овечкина для человеческого тела прыжке.
Ни в приемной, ни в кабинете никого не было, и они побежали дальше по лабиринту коридоров и комнат. На сей раз Михаилу Анатольевичу казалось, что в квартире этой нет ни одной двери — они словно сами собою слетали с петель при одном только приближении Никсы. Так, совершенно беспрепятственно, они вбежали в центральную гостиную и там, на пороге, оба разом остановились и остолбенели, потому что картина, представшая их взорам, была поистине удивительной.
Вся мебель в комнате была перевернута вверх дном, являя следы сокрушительного побоища. В стороне на полу, среди раскиданных кресел, лежали скрученные по рукам и ногам Басуржицкий и его юный секретарь. Это бы ладно… но посреди всего этого разгрома стояла принцесса Маэлиналь с сияющим светлым лицом, ослепительно, царственно прекрасная. На ней был длинный, до пят, плащ из темно-зеленого бархата, отороченный горностаем, скрывавший современный земной наряд, и никто, глядя на нее сейчас, не усомнился бы в ее королевском происхождении. Принцесса протягивала руку для поцелуя коленопреклоненному перед нею спасителю.
Спаситель же несколько отвлекся, повернувшись на звук приближающихся шагов, и замер, держа принцессу за руку. То был зеленоглазый и светловолосый герой в ореоле неотразимой мужественности — Никса Маколей…
