– Значит, крышка нам? – сорвалось у Петренко.
– Не распускайте нюни, мальчишка! – резко одернул его мичман Вакуленчук и только тогда сообразил, что нарушил субординацию: старшему по званию замечание сделал, да еще в такой грубой форме.
Майор сделал вид, что не слышал слов мичмана.
Петренко смолчал.
На него недоуменно и осуждающе оглядывались.
Млынский, заметив эти взгляды, радостно подумал: "Этому паршивцу раскол не внести, панике никто не поддастся!" Сейчас майор боялся другого: как бы кто не пустил пулю в лоб Петренко. Вчера, как ему передали, боец Степанов говорил бойцам о Петренко: "Прикончить бы гадину, чтобы воздух не поганила!"
"Да, надо серьезно заняться Петренко, – размышлял Млынский, – разобраться, почему он так панически настроен – из трусости или по какой другой причине, а то и до беды недолго: и отряд может подвести, и сам глупо погибнуть…"
Млынский продолжал:
– Как видите, положение наше серьезное, но не безнадежное. Мы окружены немцами, а немцы оказались в окружении советского народа. И советские люди непременно помогут нам, поделятся продовольствием, пополнят наши ряды, когда это потребуется, выходят наших раненых. А оружие мы отберем у гитлеровцев.
– Правильно!
– Все мы присягали в верности нашей родине, народу. В этот грозный час останемся верными присяге, товарищи!
– Только так!..
– А еще как же?..
Млынский заметил, что промолчал один Петренко, и подумал: "Такой на что угодно может пойти. Но ведь не удалишь его с совещания – формального основания нет…"
Подошел вплотную к командирам. Ровным, уверенным голосом продолжал:
– Возможно, завтра немцы начнут операцию по очистке от красноармейцев и партизан окрестных лесов. Мы должны быть в любую минуту готовы дать отпор. Мне представляется что сейчас все же разумнее избегать стычек с противником. Нужно накапливать силы. Пригодятся для прорыва к своим, а не удастся прорваться – понадобятся для борьбы в тылу врага…
Млынский говорил, а сам невольно наблюдал за Петренко. В отличие от других командиров Петренко слушал безучастно, будто думая о чем-то своем.
Работа в органах государственной безопасности научила Млынского разбираться в людях, определять цену человека не только по его делам, но и по его, казалось бы, случайным словам, по поведению, отношению к товарищам, по многим-многим деталям, которые просто не улавливаются ненаметанным глазом. Как важно контрразведчику знать, на кого можно положиться, на кого нельзя. Вот с таким, как Петренко, он, Млынский, никогда бы не пошел в разведку и другому не посоветовал бы.
