— Чего это он у тебя сегодня? — спросил я Катерину. Она погладила Пашку по плечу:
— Соскучился…
Она присела рядом — прекрасная дама из далеких стран в пунцовом платье, — и мне не хотелось видеть ее в кирзовых сапогах. Возможно, телепатическая связь с Пашкой натолкнула меня на эту мысль.
Но звонок унес Катерину в прихожую.
— Катерина Петровна, — зычно донеслось оттуда. — Вы, никак, дома! Вот уж сюрприз так сюрприз!
Я узнал Ивана Раздольнова.
Он вошел крупно, улыбаясь белозубо, как жених на рекламе. Был он и сам не мал, и голос имел немалый, и двигался с учетом широкого пространства.
— Я мимо ехал, решил зайти. Извини — без звонка…
— Ничего, — обрадовался Петухов, грубовато обнимая Раздольнова за плечи.
— Почему же? Звонить надо. Ты временами бываешь холостой, всякое бывает. — Поглядел на Катерину бодро. — С Николаем Павловичем встретились в путешествии. Вот, просил передать тебе проспекты новых машин. — Раздольнов показал на пакет. — Занятные есть вещи, тебе интересно будет… А это от меня сувенирчик, не побрезгуй.
Мы с ним были на «ты», и с Павлом он был на «ты», но младшего, Николая, он величал по отчеству с самого начала, когда Коля был еще мальчиком. «Интересно, спросит он у Пашки, что пишет ему сестра Клава?» — думал я. Я знал, что ее нет в городе. Я почему-то всегда знал, где она. Это было нетрудно. На Пашкином столе лежал конверт, исписанный знакомым почерком. Письмо было из Крыма. И Раздольнов, как мне показалось, тоже увидел конверт.
— Принимай сувенир, — повторил он.
Раздольнов достал из пиджачного бокового кармана толстый карандаш-фломастер с красным сердечком в прозрачном футлярчике. Петухов принял вещицу. Раздольнов протянул мне паркеровскую ручку:
— Вот и тебе подарок. Прости, не знал, что застану.
— Ваня, — сказал я, — это для меня слишком много.
Раздольнов засмеялся:
— Для хорошего человека не жалко. А с вами, Катерина Петровна, просто не знаю как быть. Ошарашили вы меня своим появлением.
Ошарашили и обрадовали. Всякий раз думаю — надо же, какие бывают дамы на свете!
— Как раз об этом мы сейчас гуторили, — вставил Пашка.
Раздольнов улыбнулся.
— Слово выбрал не к месту… Не гуторили вы, добрый человек, а говорили. О чем же, коли не секрет?
— О производительности труда!
— Эка вас занесло! Это с такою-то собеседницей? С чего бы? Катерина улыбнулась.
— Иван Митрофаныч, оставайтесь обедать.
— Благодарствуйте! Просто не знал, что на вас напорюсь… А дел в городе — множество. Я лучше другим разом… А впрочем, погодите — я сейчас…
