Он налил в рюмку текилу, насыпал соль на основание большого пальца, положил рядом дольку лимона. Маша, наблюдая за его приготовлениями, заметила:
— А чтобы вы не думали, что я ничего в этом не понимаю, знайте, что я все пробовала: и вино, и коньяк, и виски. И в ресторан меня часто приглашали, только я не ходила — знаю я, чем эти рестораны кончаются.
— Ну, это зависит от того, с кем ты идешь.
— Согласна. Вот только текилу я не пробовала, хотя слышала о ней много, модная выпивка… Так интересно вы делаете.
— Налить? — спросил Караев.
— Налейте, только символически, попробовать — больно вкусно у вас получается, — сдалась Маша.
Караев наполнил вторую рюмку, посолил ее большой палец, протянул дольку лимона.
— В общем-то ты права, — запоздало согласился Караев. — Это в самом деле самогон, только мексиканский, и гонят его из кактуса, смешно, да? Остапу и не снилось, — он взял рюмку, — значит так, надо выпить, понюхать лимон, слизнуть соль и съесть лимон. За что пьем?
Маша пожала плечами:
— А вы скажите тост, вы же южный человек, у вас тосты цветистые, длинные, красивые.
— За ацтеков, — сказал Караев и выпил.
— Ничего себе, длинный и цветистый, — насмешливо сказала Маша, — а еще южный человек.
Тост — понятие не ментальное, а географическое, — сказал Караев, — русские, пьющие на юге, тоже говорят долго и красиво, прибегают к притчам и к метафорам, а азербайджанец, пьющий в России, не должен испытывать терпение сотрапезников — побить могут. Хочешь, два анекдота расскажу?
— Целых два! А вы щедрый, ну расскажите.
— Мужики соображают на троих, водка у них есть, а из закуски только сухарик. Первый выпил со словами «Ну, будем», понюхал сухарик, передал второму, второй так же, а третий сказал тост и съел сухарик. «Слушай, — ему говорят, — мало того, что ты болтун, но ты еще и обжора».
— Смешно, — сказала Маша, — а второй?
— Хватит одного, я передумал, пей.
Маша выпила текилу, слизнула соль, съела лимон, сощурив от кислоты глаза.
— Вкусно, — наконец произнесла она, — не ожидала.
— Ты ходить собираешься? — спросил Караев.
— Разве мой ход? — удивилась Маша.
— Твой, ходи.
Маша сосредоточилась на шахматной доске.
— Давно хочу тебя спросить, — начал Караев, — почему ты приносишь с собой шерстяные носки?
— Я в них уборку делаю.
— Я это заметил, но зачем? Я всегда предлагаю тебе тапочки, ты отказываешься и натягиваешь свои нелепые, извини, носки.
— Ничего они не нелепые, я их сама вязала, мне так удобно, чистая шерсть, они меня заряжают энергетикой.
