– Я не собираюсь ничего вам доказывать! Я не привык ни перед кем оправдываться.
– Тогда вам следовало бы этому научиться. Богатство и власть не дают вам права переступать через других людей.
Никос снисходительно посмотрел на Энджи.
– Вы действительно очень несчастны. – Мягкость его тона была опаснее самой бурной вспышки гнева. – Впрочем, если вы станете меньше возиться с обломками костей и глиняными черепками и посвятите больше времени себе, ваше настроение может улучшиться. Поверьте мне, нормальный мужчина еще стерпит ваше пренебрежение собственной внешностью, но не истерические припадки.
Это замечание стало последней каплей. Энджи следовало бы посмеяться над его излишней самоуверенностью, однако ее грудь пронзила острая боль.
Он такой поверхностный… У него нет ни стыда, ни совести, и взывать к ним бесполезно.
– Я не отдам вам подвеску, – выпалила она. – Для вас это лишь деньги. Средство, с помощью которого можно расплачиваться за секс, но для меня…
– Да, доктор Литтлвуд? – мягко произнес Никос. – Что она значит для вас?
Разве могла она сказать ему, что ношение подвески успокаивает ее, позволяет ей быть ближе к Тиффани? Энджи понимала – такому человеку, как Никос Кириакос, это покажется нелепым. В нем нет ни капли сострадания.
– Я просто… просто хочу ее иметь.
– Разумеется, хотите. Она для вас пропуск в другой мир, о котором вы и мечтать не могли.
Он думает только о деньгах!
Глубоко задетая его равнодушием, Энджи выплеснула ему в лицо содержимое стакана, но даже потрясение, исказившее его красивые черты, не удовлетворило ее. Ей хотелось причинить ему настоящую боль. Если бы у нее сейчас было оружие, она бы застрелила его, не заботясь о последствиях.
Но смерть стала бы для него слишком мягким наказанием. Он должен мучиться, страдать, как страдала сестра.
Месть. Мать как-то сказала, что это единственный язык, который понимают мужчины вроде Никоса Кириакоса. Наверное, она была права.
– Хотите получить назад свое украшение? – Энджи наблюдала за тем, как он вытирает лицо. Его темные глаза сверкали от ярости, и она упивалась своей маленькой победой. – Я верну вам его, но при одном условии.
Не церемонясь, Никос достал из кармана чековую книжку.
– Назовите свою цену. Какой бы она ни была, я готов заплатить, лишь бы навсегда отделаться от вашей семейки.
– Вынуждена вас огорчить, – произнесла Энджи дрожащим голосом. – Взять у вас деньги было бы слишком просто. Для вас любая сумма ничтожна, а я хочу, чтобы вы мучились. В обмен на бриллиант вы дадите мне то, что отказались дать моей сестре.
