– Нет, Брамс, не шучу, – Уно открыл глаза, и посмотрел на попугая. Фиолетовые глаза Уно были спокойны и безмятежны, в них отражались отблески солнечных лучей. Все еще красная от боли кожа, быстро принимала свой нормальный серебряный цвет. Уно расправил левое крыло и внимательно осмотрел его. На месте глубоких царапин были едва заметные тонкие блестящие полоски.
– Болит? – спросил Конти.
– Нет, не болит.
– Совсем? – недоверчиво поинтересовался Брамс, отряхивая свои перья от летящих дождинок.
– Совсем.
– Нам показалось, что у тебя крыло горело, – сказал лисенок, – как будто…
– Солнечный свет? – улыбнулся Уно. – Да, я знаю.
– А что это было? Что это было? – затарахтел Брамс. – Ой, расскажи, а то я умру от любопытства!
– Я и сам не знаю, – перед глазами Уно была дорога и Кеола, но он не мог, не хотел об этом говорить… – главное, что все теперь в порядке и я, пожалуй, смогу лететь.
– Да ну? – недоверчиво прищурился попугай. – Ты серьезно?
– Вполне, – Уно поднялся, расправляя крылья. Они снова были сильными и здоровыми. – Ну что, в путь?
– Нет, ты правда уверен?
– Конти, забирайся в сумку, мы с тобой полетим, а старина Брамс пусть сидит и продолжает сомневаться дальше.
– Считай, что я уже в сумке, – развеселился Конти, глядя на озадаченного попугая.
– Я тоже с вами! – Брамс поспешно взлетел.
Капли дождя были крупными, редкими и Уно с удовольствием ощущал их влажные прикосновения к своему, все еще горящему от солнечного света крылу. Каждый взмах доставлял ему огромное удовольствие, словно он не летал уже много дней. «Какое же все-таки это счастье – летать! – подумал он. – Я бы умер в тот момент, когда бы у меня отняли крылья».
– Скоро будут Золотые Озера! – крикнул Брамс. – Может к ночи успеем!
Вечерело. На вершины елей Промежуточной Территории опускались сизые сумерки, скоро должны были появиться первые звезды – глаза. Хотя Уно и не видел никогда других планет, он точно знал, что его Листая самая прекрасная. Эта планета принадлежала ему, Брамсу, Конти… Уно чувствовал, что является составляющей клеткой и этого неба, и этого леса, и этого солнца, и он знал, что покуда жива эта планета, будет жить он – и наоборот…
– Уно, ну о чем ты все время мечтаешь? – Брамс летел перед ним спиной вперед и усиленно размахивал крыльями, чтобы суметь удержаться в таком положении. – Уно, смотри мне в глаза и отвечай, что тебя тревожит?
– Брамс, так летать вредно, голова закружится.
– А ты меня спасешь, если что, и вообще, не заговаривай мне клюв, лучше расскажи, что там у тебя на уме?
