– Эй, братишка, да ты ранен! – воскликнул Брамс, когда Уно вышел из пещеры.
– Я это тоже заметил, – Уно посмотрел на свое левое крыло. Оно висело плетью, по нему стекали тонкие струйки крови. – Плохи дела…
– Что, совсем скверно? – расстроился Брамс. – Летать ты не сможешь?
– Боюсь, что нет. – Уно посмотрел на глубоко задумавшегося Лисенка. – О чем размышляешь, Конти?
– Пытаюсь вспомнить название.
– Название чего?
– Травы. Я часто лапки резал, когда играл с друзьями, а бабушка мне этой травой останавливала кровь и порезы очень быстро заживали. Пытаюсь вспомнить, как она называется.
– Ты лучше вспомни, как она выглядит, – посоветовал Брамс, – зачем нам ее название?
– Да, это верно. Я пойду, поищу ее.
– Я с тобой, еще заблудишься, а ты, Уно, подожди здесь и береги себя.
Уно кивнул, присаживаясь подле узловатого дерева. Крыло ныло и пульсировало болью. Уно закрыл глаза, слабость постепенно переходила в сон, и Уно проваливался все глубже и глубже в беспамятство. Он не слышал, как вернулись Конти с Брамсом. Они принесли бледно-голубую траву, растерли ее в густую прохладную кашицу и осторожно наложили на раны. Уно крепко спал.
– Кажется, у него жар, – обеспокоено сказал Лисенок, – может инфекция попала?
– Сплюнь, еще накаркаешь, – Брамс тяжело вздохнул, и добавил: – Только этого нам еще не хватало. Сейчас самое время убираться отсюда, вдруг у этого льва семья? Братья там или сестры?
– Скорее всего, он один живет, вернее жил. Он похож на льва-отшельника, на изгнанника.
– А ты их много в своей жизни видел? – усмехнулся попугай. – Уходить отсюда надо, ох как надо!
Конти посмотрел на Уно, и вздохнул.
– Может носилки сделать? – продолжал размышлять Попугай. – Но он ведь такой здоровый и тяжелый…
– Придется ждать, пока ему станет лучше, другого выхода нет, – Конти свернулся калачиком под боком Уно.
– А ты уверен, что это именно та лечебная трава?
– Уверен.
– А ты уверен, что она подействует?
– Наверное должна.
– Что значит «наверное»? – возмутился Брамс. – Она подействует или нет?
– На меня действовала, – неуверенно сказал лисенок, – значит и на Уно должна.
– Ох, – вздохнул попугай. Он взлетел на ветку дерева и устроился поудобнее. – Давай, крошка, отдохнем немного, день выдался нелегкий.
– Он еще не закончился, – зевнул лисенок.
– Для нас он уже позади, – попугай закрыл глаза и задремал.
А Уно снился сон: дорога к Солнцу, большая дорога, уходящая в небо. Уно стоял у самого ее истока и смотрел, как по дороге движутся тени и блики, отбрасывающие расплавленные солнечные лучи.
