— Это я вам все обстоятельно расскажу, если вы меня захватите… Может быть, вам хочется попить, тут рядом ключик, куда там нарзан!
— Очень хочу. — Дина выскользнула из машины. — Только как же, вода сырая, здесь ведь болота… Ничего?
— Роднички с кипяченой водой остались, увы, в Москве, — произнес Надточиев и отвел алюминиевую кружку, протянутую проворным Петровичем. — Кто-то когда-то, в старину, сказал: могущий пить из родника не станет пить из кувшина.
Родничок оказался скрытым в зеленой, сочной траве, будто бы обрызганной ярко-желтой краской. Это были цветы, которые, как Дина уже знала, назывались «жарки». Кто-то вкопал тут бездонную дубовую бочку. Переполняя ее, вода переливалась через гребень позеленевших клепок и, журча, собиралась в песчаном русле крохотного ручейка, тут же уползавшего в траву, так что дальнейший его бег можно было угадать лишь по густой и яркой растительности.
— Наклонитесь и пейте, — сказал Надточиев. Вода оказалась такой холодной, что заломило зубы. И хотя на зыбкой ее поверхности плавали, кружась, кусочки коры, пушки цветочных семян, какие-то щепочки, она была необыкновенно вкусна. Сразу же почувствовав себя бодрой, Дина начала умываться.
— Вот этого вы при сибиряках не делайте. Не полагается. Умываться пожалуйте к ручейку, а из родника пьют, и только ртом. — И, наклонившись сам, он стал делать крупные глотки. Замечание обидело Дину.
— Спасибо за урок, — холодно произнесла она.
— Не за что, — просто ответил новый знакомый. — Учтите, вам еще здесь многому учиться надо. У них тут хорошие обычаи, неизвестные у нас в Центральной России.
Надточиев небрежно побросал в машину свои трофеи, уселся на заднем сиденье, куда за ним уже без приглашения вскочил пес, занявший место на сиденье рядом с ним. Его шерсть блестела, будто нарисованная черной тушью. И женщина сейчас же почувствовала, а потом и увидела, что в косое шоферское зеркальце бесцеремонно рассматривают ее две пары темных глаз — человеческие и собачьи. Она изменила положение. Глаза исчезли.
— Почему? — спросили сзади.
— Не люблю, когда на меня глядят.
— Неправда, любите.
— То есть как это неправда? — воскликнула Дина, стараясь рассердиться.
— Интересные женщины любят, когда их рассматривают. Вы — интересная. Только этот фон… — Машина теперь неслась по широкой, ровной, асфальтированной магистрали, должно быть только проложенной. Следы бульдозеров еще не изгладились на песке обочин. За этой разворошенной землей тайга была черной. Обгоревшие, лишенные веток деревья поднимались, будто допотопные гигантские хвощи. — Только этот фон не для вас. Он подошел бы к яркой брюнетке с красным, как у вампира, ртом, а вы:.. Чтобы вас увидеть во всей красе, надо, наверное, усадить вас в кресло, бросить вам под ноги коврик, покрыть колени пледом, поднести стаканчик чего-нибудь некрепкого и включить телевизор… Записываюсь к вам в поклонники. Очередь здесь пока еще небольшая? Каким я буду по счету?
