Она пошла. Пошла, понимая уже, что делает, может быть, непоправимое, но ее опять несло, и она не могла себя пересилить.
Утром Витя уехал.
Провожали его до станции отец, Максим Филаретович, мать и сестренка. Пащенко нес следом чемодан.
Пока они шли вдоль улицы до поворота, Витя дважды оглянулся. В третий раз он остановился закурить, повернулся, как от ветра, и долгим прощальным взглядом посмотрел на Тоськин дом.
Тоська сидела на чердаке, глотая слезы, глядела на все это сквозь дырку в рубероидной кровле. Она не спала ночь. К утру, как в романах, окончательно влюбилась в майора Витю и нещадно исказнила себя. Боже ты мой, что за характер у нее такой противный! Что она строит из себя? Какой еще неземной любви, какого принца ждет здесь — на 2-й Крайней улице, в сорок пятом, все еще не мирном году?! Вот он — ее принц, сокол ясный, дурак бешеный! — уходит на другую теперь войну, где его в любой час могут убить.
Ей хотелось бежать за ним, повиснуть на шее, облить слезами китель, не отпускать…
Она корчилась от подступавших рыданий и пихала в рот кулаки, чтобы не закричать в голос…
Какую шутку сыграла с ней жизнь, Тоська поняла через несколько дней, когда острый приступ влюбленности отпустил ее и она помаленьку успокоилась. К ней пришла четкая, грустная мысль: после того, что случилось в последний вечер, она для Вити никто. А между тем — для всех Тоська уже была его невестой. Опять невестой.
Зачастила к ним в дом Семеновна. Без конца они шушукались с матерью — похоже, обсуждали будущую Тоськину жизнь с Витей.
Женщины на улице заговаривали с ней о Вите.
На работе, куда дошел слух о Тоськином «счастье», ее прямо спрашивали: «Ну, что твой майор пишет? Скоро там самураев-то добьют?»
Груз этот оказался потяжелее того, который свалился на нее после гибели Тимы. Тогда ей сочувствовали. И ждали с интересом: кого же изберет Тоська? А не дождавшись, опять сочувствовали: вот несчастная девка — как ее жизнь-то подкосила.
Теперь же она была счастливой избранницей героя. За каждым шагом ее ревностно следили, и язвительная песенка с переиначенными словами: «Не успел за туманами догореть огонек — на крылечке у девушки уж другой паренек», — могла зазвучать про нее.
Тоська злилась: хоть бы правдой все это было, а то… Он там, поди, и думать про нее забыл, утешился давно с очередной медсестрой. А она тут… ходи стреноженная.
Но ни матери, ни Семеновне не могла же рассказать Тоська о том, как простились они с Витей.
