Не раз рассматривала эти снимки и Тоська. Она перебирала их обычно с каким-то недоверием: Витя представлялся ей далеким и неправдоподобным, словно герой кинокартины.
Но вот он приехал.
В жизни Витя оказался еще симпатичнее, чем на фотографиях. Черные глаза его смотрели смело и горячо, зубы поминутно обнажались в смехе, загорелое, продолговатое лицо было таким юным, что казалось, будто Витя из баловства прицепил майорские погоны. Однако взаправдашность Вити-майора подтверждал ординарец Пащенко — круглолицый, рыжий крепыш, не расстававшийся и здесь с автоматом ППШа. Он не отходил от Вити ни на шаг, опекал его, словно нянька, даже в кастрюли к Семеновне заглядывал — что она там наварила? — и по всякому поводу лихо выкрикивал: «Есть, товарищ майор!»
Видать, Семеновна напела Вите про Тоську — уже на следующий день он влетел к соседям и весело потребовал:
— Тетя Поля, ну-ка показывайте невесту! Вы что ее прячете?
Перед очаровательной, не обидной Витиной бесцеремонностью невозможно было устоять. Мать рассияась:
— Да кто же ее прячет, Виктор Максимович. На работе она. Вот-вот должна появиться. Хоть здесь подождите.
…Когда Тоська появилась, майор Витя в расстегнутом кигеле сидел за столом, уплетал яичницу-глазунью, запивая ее домашней бражкой.
Увидев Тоську, Витя застыл с раскрытым ртом, искренне обалдев на секунду. Потом бросил вилку и закричал:
— Ну, тетя Поля!.. Все! Оставлю здесь Пащенку. Не я буду — оставлю. Пусть до полной демобилизации дом ваш караулит. Чтоб никто близко подойти не смел!
Ничего не понимавшая Тоська моргала глазами. Не успела она опомниться, как Витя закружил ее по избе, приговаривая:
— Тоська, Тося, Тосенька, не обута — босенька!.. Быстро собирайся, сейчас в кино пойдем.
Кого-нибудь другого Тоська тут же осадила бы, но перед Витей она смешалась и неожиданно для себя произнесла нелепые слова:
— Мы же… билетов не достанем.
Увидела его смеющиеся глаза и, сообразив, что сморозила глупость, еще больше застеснялась: все Витины билеты, пропуска и контрамарки сияли на его груди.
Через полчаса они шли в кино.
Красавец-майор держал Тоську под руку.
Позади них молодцевато вышагивал ординарец Пащенко с неразлучным автоматом на плече.
Они шли — и улица 2-я Крайняя провожала их из-за оградок и плетней благословляющими взглядами. Все было хорошо, справедливо, душевно. Тень бедного Тимы не преследовала больше Тоську.
А в Тоське запоздало поднималось возмущение:
«Налетел!.. Как… не знаю кто… И я тоже, идиотка. Теперь, наверное, идет — задается».
