— Серьезно? — опешил Талызин и, оживившись, добавил: — Вот видите! Простодушием тут и не пахнет. Вполне возможно, она честолюбива и связывала с успехом пьесы большие надежды, тогда угроза Преображенского могла вызвать у нее настоящую ненависть. Кстати, ее реакция на его слова была очень бурной. Она в ответ плакала и даже угрожала ему в крайне резкой и агрессивной форме.
— Чтобы Маринка плакала и угрожала? — фыркнула Вика. — Это Сосновцев, что ли, наплел? Вы сами-то Маринку помните? Она голоса никогда не повысит, слова грубого не скажет, бровью не поведет. Он бы еще сочинил, что она матом ругалась и била посуду.
— Когда такой вот сдержанный человек выходит из себя, результат бывает непредсказуемый. Вы полагаете, большинство убийств совершается холериками? Ничего подобного. Холерик откричится и забудет, а вот что на душе у сангвиника или флегматика, догадаться сложнее. Я бы вам советовал… ну, просто не доверять ей так уж безоговорочно, вот и все.
— Она моя подруга.
— Умные женщины подругам доверяют в последнюю очередь. Кстати, весьма сомневаюсь, чтобы Лазарева доверяла вам, не тот у нее тип.
— И ошибетесь!
— Да? А вот скажите, многое ли вы знаете про ее личную жизнь? Например, есть ли у нее сейчас любовник и кто именно. Я вовсе не прошу вас открывать эту тайну мне, а лишь интересуюсь, известна ли она вам. Ведь это, наверное, первое, что начинают обсуждать между собой подруги.
Вика старательно напрягла память. Ну да, когда Марина ночевала здесь пару месяцев назад, они полночи беседовали «за жизнь», и Вика выложила все про Сашку, и про Лешку, и про страсть к театру. А Марина внимательно слушала, сочувствовала, понимала. Складывалось впечатление, что и сама она в ответ… или нет? По крайней мере, Виктория Павловна ничего не вспомнила. Любовник… ну, наверное, есть, она симпатичная.
— То есть вам ничего не известно, — констатировал следователь. — Вот видите! Лазарева — скрытная особа и неохотно пускает в свой внутренний мир.
— Она не скрытная, — твердо заявила Вика. — Наоборот, слишком часто говорит, что думает. Просто она не любит рассказывать о себе. Пусть я и не знаю чего-то про нее, но я знаю, какая она.
Талызин вздохнул, слегка нахмурившись.
— Дело ваше, Виктория Павловна. Я и так сказал больше, чем надо. Ладно, идите на работу, вы уже опаздываете. Нет, погодите! Сколько длится занятие кружка?
— Часа два.
— Вот к окончанию я и подойду, чтобы в присутствии всех уточнить некоторые детали. Попросите людей не расходиться.
