— Это болезненный эгоизм, товарищ, — с укором ответил Морис. — Вне человечества нет смысла жизни для человека… Кстати, кто вы по специальности?
— Пока что никто, — ответил я. — Заканчивал последний курс университета на факультете физики.
— Так мы коллеги! — обрадовался Морис. — Я доктор физики. Значит, вы прекрасно меня поймете. И мои мысли о доминирующей роли мечты не пустое философствование. Нет. Только мечта может переделать мир, Разумеется, мечта, вооруженная знанием.
— Но возможно ли это?
— А почему бы и нет? — удивился Морис. — Если нечто появилось в уме одного, двух, десяти людей, почему оно не может стать ведущей силой?
— Разные есть ностели знания… — пробормотал я. — Эйнштейн и Теллор. Циолковский и фон Браун…
— Да, вы правы! — подхватил Морис. — Но в этом вся суть. Нас интересуют только светлые носители. Они разрушают старый мир. Может прийти неожиданное. Очень неожиданное!.. Как нельзя удержать половодье, прорвавшее плотину, так невозможно будет реакции удержать наступление нового мира.
— О чем вы? Что может произойти?
— Ага, задело? Давайте помечтаем… Хотя бы вот о чем… Где основа власти, насилия, рабства? Страх. Страх за сохранность своей жизни, тела. Если бы человек был уверен в неуязвимости, он, вероятно, не испытывал бы животного чувства самосохранения… Допустим, нам удастся добиться проницаемости материи. Создать человека, свободно проникающего сквозь твердое. Человек-призрак!
Я пожал плечами. Для меня еще было неясно, шутит он или говорит серьезно. Я никогда не думал о таких фантастических возможностях.
А Морис, не ожидая ответа, с увлечением продолжал:
— Люди, владеющие проницаемостью. О, это грозная сила! Тюрьмы не удержат их. Войско бессильно перед ними. Ни пули, ни снаряды, ни даже атомные бомбы не страшны для них. Как неуязвимые призраки, идут они по земле, изгоняют тиранов и деспотов, передают власть трудящимся.
— Утопия!
— Да, утопия, — согласился Морис. — Но разве мало утопий осуществилось? Разве мало идей воплощено вжизнь? Да, атомная мощь, ракетные полеты — много брошено для служения злу. Но это до поры, до времени, Генрих.
— Мне пока ясно одно: вы, вероятно, социалист. Каким же образом попали в тюрьму для уголовников?
— Понимаю, — тихонько засмеялся Потр. — Вижу, вы профан в делах политики. Это и есть хитрость нашей «демократической» системы. Они хватают революционера, но создают ему дело уголовное, как обычному грабителю. Фальсификаторов-судей достаточно, лжесвидетелей — тоже. И вот результат. Глядите, рабочие и фермеры, ваши лидеры — воры и убийцы!
