Архивариус училась в историческом классе и очень любила знать назубок разные исторические рассказы. Но я был невнимателен и постыдно равнодушен к древним персам. Я загляделся на шахматы.
Я думал: вот есть игра под названием „го“. Это когда много-много одинаковых пешек, как бактерии, размножаются и пожирают друг друга. Поселишь бактерию в правильное место — выиграют твои бактерии, поселишь неудачно — её съедят чужие бактерии. Тоже какие-нибудь древние японцы сидели и замирали в задумчивости над кучей бактерий. Папа рассказывал, что эта игра была ещё раньше японцев и пошла едва ли не от времён Атлантиды, про которую никто не знает, существовала она или нет.
Но мне, недревнему и немудрому, шахматы больше нравятся. Если пробился твой солдат с поцарапанной головой на край доски — это его солдатский подвиг! Если скакнул конь через клетки наискосок — то у него грива развевается, глаза блестят!
Архивариус расставила шахматы, и стали мы играть. Е-два, Е-четыре…
А я всё смотрел на поцарапанного солдата. Мне казалось, он был смелее всех других солдат. Он свято верил, что он должен пробраться на этот самый край доски, что он должен погибнуть, но победить, что во всём этом какой-то особенный смысл!.. Как он верил, как он пылал! Он просился мне в руку даже тогда, когда это было совершенно невыгодно… И я не мог ему отказать. Я вёл его вперед, я рисковал им, потому что он этого жаждал. Я любил его больше всех. И уберечь его я не смог. Он погиб.
Он погиб и не знал, что все это лишь игра, что это сидят над доской Архивариус и Следопыт и двигают фигурки по примеру древних персов. Он думал, что это жизнь! Какая глупая, какая бесполезная отвага, думал я, и сердце мое сжималось от боли за его боль.
Вот и я, как деревянный солдат, думаю, что моя жизнь важна, а сидит надо мной какой-нибудь невидимый мне перс-великан и смеется, что я такой глупый. Так стоит ли жизнь того, чтобы дерзать и быть странным поцарапанным солдатом?
— Мат! — победно объявила подруга моя Архивариус и взяла в плен моего короля.
Вот уж кто скучнее всех на поле, так это король. Он никогда не знает, что такое настоящая смерть. Его можно только пленить. Так захотели персы.
У всех фигур свой ход. И только пешка и король топчутся на месте. За это пешка может стать ферзём, а король не может умереть. Интересно, кому из них завидовали древние персы? Может, думали, что радость в том, чтобы шагать шире всех и глотать фигуры? Или в том, чтобы прятаться за чужие спины и никогда не принять настоящий удар?…
