— А где тут банька? — удивленно озираясь, спросила я. Неужто, как в сказке, откуда из стены вырастает?
— Гулящая она у нас, — ворчливо заметил кот. — Все по лесу шастает день-деньской, не дозовешься.
— Кто? — совершенно опешив, спросила я.
— А ты про кого спрашиваешь? — ощерился кот. — Баня, конечно.
И, видя мое полнейшее недоумение, сжалился и пояснил.
— Банька в отдельной избушке на курьих ножках. Поменьше, чем эта. Наша избушка давняя, степенная, к оседлой жизни привыкшая. А баньке еще и сотни лет нет. С тех пор, как старая развалилась, новую построили, а у молодежи одни гулянки на уме.
— То-то мы ее еще не видели.
— И не увидите, — хмыкнул кот. — Ее надо волшебным словом позвать, а вам то слово неведомо.
— Что ж нам теперь грязью зарастать? — возмутилась я.
— А и зарастайте, — махнул лапой кот. — Никто и не заметит особой разницы. Ты и так лицом черным черна, что последняя чернавка, да и хахаль твоей не лучше.
Я аж задохнулась от возмущения — да в Москве моему островному загару обзавидовались бы! Что за дикое царство-государство!
— Впрочем, так оно и лучше, — задумчиво продолжил кот. — Василисе, чтобы в Ягу нарядиться, пришлось глиной щечки белые мазать, а у тебя кожа, что у настоящей Яги — сухая, темная.
— Варфоломей! — прорычала я, и кот, поняв, что хватил лишку, торопливо сменил тему:
— Вот опять ты меня с толку сбила! — ворчливо заметил он. — Я ведь про Ягу сказывал. На чем я остановился?
— Баньку напарит, каши наварит, — напомнил Ив.
— Вот именно. Гостеприимная Яга была, добрая. Дети ее любили. Баба Яга всегда в почете жила, в уважении. А сейчас что? Кто-то слухи распустил, что Баба Яга на старости лет разум растеряла, в злое колдовство ударилась. Кто в избушку к ней попадет — тот навеки сгинет. И даже, аж повторить и то мерзко, людоедкой стала — детей похищает и ест.
— Да, есть такие сказки, — признала я.
— Сказки? — взвился кот. — Какие ж это сказки? Брехня это, а не сказки!
— Наглый поклеп, — поддакнула я. — Знаешь, Варфик, я всегда в детстве удивлялась, как же это так: в одних сказках Баба Яга — добрая старушка, царевичам помогает невесту найти и Кощея одолеть, трудолюбивых и скромных падчериц награждает, а в других — ну ведьма ведьмой. И Лутонюшку зажарить норовит, и ...
Кот так и замер, не донеся до рта лапку с зачерпнутой сметаной.
— Врешь!
— Я тебе как в сказках все говорю, — обиделась я.
— Лутонюшку — зажарить? — оскалился кот. — Да этот Лутонюшка, сиротка заблудившийся, у нас больше месяца жил припеваючи. Катался, как сыр в масле, трескал, аж за ушами трещало. Василиса на него умилялась — и оладушки ему, и блинцы с медом, — Варфоломей возмущенно сглотнул, — со сметаной! Мне в миску не докладывала — все Лутонюшке, все дитятке малому. А то, что это дитятко меня за хвост таскало, так это не в счет. Он не со зла, он играючи!
