Аккуратная, маленькая, очень спокойная, деловая… Одета в темно-синее платье с белым воротничком и манжетами. Черные волосы с синеватым отливом аккуратными прядями ниспадают на шею. Кожа смуглая, у англичанок редко встречается такая темная кожа. Кость мелкая. И вот это дитя непонятно какой национальности миссис Эрджайл удочерила и приняла в собственную семью.
Их взгляды встретились. Глаза у нее были темные, непроницаемые. Ничего не говорящие глаза. Голос звучал тихо и приятно:
– Могу вам помочь?
– Вы мисс Эрджайл? Мисс Христина Эрджайл?
– Да.
– Меня зовут Калгари, Артур Калгари. Вы, верно, слышали…
– Да. Я знаю о вас. Отец написал.
– Мне бы очень хотелось поговорить с вами.
Она взглянула на часы:
– Библиотека закрывается через полчаса. Если б вы смогли подождать…
– Обязательно подожду. Может быть, вы составите мне компанию и мы сходим куда-нибудь выпить по чашечке чаю?
– Спасибо, – поблагодарила она и обратилась к человеку, стоявшему позади Калгари: – Я могу вам чем-то помочь?
Калгари отошел в сторону, послонялся по залу, изучая содержимое стеллажей, и все время исподтишка наблюдал за Тиной Эрджайл. Тина оставалась по-прежнему спокойной, деловитой, невозмутимой. Полчаса тянулись для него на удивление медленно. Наконец прозвучал звонок, и она кивнула ему:
– Через несколько минут я выйду, подождите на улице.
Ждать ему не пришлось. Тина была без шляпы, в толстом темном пальто. Он поинтересовался, не знает ли она, куда можно пойти.
– Я не очень хорошо знаю Редмин, – объяснила Тина. – Возле собора есть одна чайная. Не бог весть какая, зато там поменьше посетителей, чем в других.
Вскоре они обосновались за столиком, и скучающая тощая официантка без всякого энтузиазма приняла у них заказ.
– Чай здесь не очень хороший, – оправдывалась Тина, – зато нас никто не будет подслушивать.
– Прекрасно. Должен объяснить, почему я вас сюда вытащил. Я уже виделся с остальными членами вашей семьи, за исключением вашей замужней сестры. Побеседовал я и с женой, точнее, вдовой вашего брата. Теперь хочу поговорить с вами.
– Вы считаете необходимым лично увидеться со всеми нами?
Сказано это было довольно вежливо, но какая-то едва заметная неприязненная нотка в голосе заставила Калгари слегка поежиться.
– Ну, общественной обязанностью это вряд ли можно назвать, – сухо произнес он. – И я поступаю так не из простого любопытства. Я считаю своим долгом лично выразить всем вам мое глубочайшее сожаление по поводу того, что я не имел возможности подтвердить в суде невиновность вашего брата.
