Джимми долго разглядывал еду. Потом отвернулся, так ни к чему и не притронувшись.
Ричард Гребб сидел в своем кабинете на первом этаже. Бледные лучи послеполуденного солнца, робко заглядывающие в полутемную комнату, были единственным источником света, падавшего на длинные ряды книг, на старинное бюро красного дерева, на стулья с высокими прямыми спинками.
Наверху лежал мальчик... Ричард позволил себе минутку помечтать о гладкой симметрии этого юного тела, о бледных руках и ногах, покрытых золотистыми, похожими на пух волосами. Нет, стоп. Ричард взял в руки книгу — «Надежду и возрождение» в пурпурном переплете. Он тупо уставился на обложку. «Руководство из двенадцати ступеней для исцеления от сексуальной одержимости». Снова и снова перечитывая эти слова, он отчаянно пытался избавиться от навязчивого образа юного тела, от мысли о Джимми Фелзе, лежащем так близко, лежащем нагим.
Ричард положил книгу на бюро: буквы плясали, расплывались... Образы наступали на него, и казалось, это происходило как бы само собой, помимо его воли. Мысли Ричарда неизменно возвращались к простертому на постели юному телу: мальчик лежал обнаженным, и полосы света, сочившиеся сквозь решетчатые жалюзи, ласкали его золотистую наготу.
Ричард вспоминал, как выглядел пенис Джимми, когда он его раздевал накануне вечером, вспоминал, как он с усилием отвел от него глаза. И теперь он чувствовал, как твердеет его собственный. Он представил, как он нежно его погладит, как участится дыхание мальчика, как юное тело ответит на ласковые прикосновения.
Вот он прижал свои губы к губам Джимми и поцеловал его. И тотчас же они переплелись в объятиях, вытянувшись на постели, их нагая плоть соприкасалась: мальчик и мужчина.
Он закрыл глаза, рука его непроизвольно потянулась к ширинке. Прикосновение к собственной плоти дало бы разрядку, высвободило бы семя единственно доступным путем, избавило бы его от фантазий, наполнявших его чувством вины и стыда. Семя его излилось, и он тотчас же почувствовал позывы тошноты, и что-то заурчало у него в желудке.
— Нет, — прошептал он.
Он судорожно схватил книгу и сжал ее обеими руками, пока кончики пальцев не побелели.
И тогда он услышал крик.
Лицо человека так близко, что Джимми обдает брызгами слюны из его шипящего рта.
— А теперь ты, потаскунчик, ложись на спину. Я тебя как следует проучу. Я сделаю тебе больно.
Картина меняется. Человек, охваченный пламенем, катается по полу. Он истошно вопит. Потом вдруг встает, улыбается и подходит все ближе и ближе...
