Экспресс, в котором выехал из Москвы Иван Белограй, состоял из синих цельнометаллических вагонов с эмалевыми трафаретами: «Москва — Будапешт — Вена», «Москва — Прага», «Москва — Явор».
Тяжелые шторы и легкие занавески на ярко освещенных окнах были распахнуты, и Белограй хорошо видел пассажиров, устраивающихся на временное местожительство. Так как Белограй был человек общительный и любопытный, то он не спешил войти в свой вагон.
Молодые люди, по-летнему загорелые, в одинаковых спортивных костюмах — в синих, плотной шерсти шароварах, собранных на щиколотке, и куртках с золотыми гербами СССР на груди, — теснились у открытых окон одного из вагонов.
Как мог Белограй, гиревик и волейболист, несколько раз представлявший Советскую Армию на физкультурных парадах, не узнать мастеров спорта, известных всей стране!
— Смотри, капитан, — напутствовал футболистов один из провожавших, — в воскресенье надеемся услышать по радио, что над пражским стадионом взвился красный флаг победителя. Мы уже с батькой и по сто граммов приготовили. Выпьем за ваше здоровье!
— Вы-то, может быть, и выпьете, а вот мы… Наш Иван Трофимыч скоро крем-соду объявит алкогольным напитком.
Белограй, улыбаясь, пошел дальше.
У следующего вагона стояли, робко взявшись за руки, совсем молодой лейтенант и девушка. Надолго, повиди-мому, разлучались влюбленные. Им хотелось обнять друг друга, да так и простоять, обнявшись, до самого отхода поезда, но они никак не могли решиться на это на глазах у такого количества людей.
Белограй некоторое время молча, с доброжелательной улыбкой наблюдал за этой парой, потом шагнул к парню и девушке, распахнул шинель и, повернувшись к ним спиной, скомандовал:
— Прощайтесь!
Влюбленные засмеялись и вдруг почувствовали, что тяжелая их неловкость бесследно исчезла.
Проходя мимо следующего вагона, Белограй обратил внимание на двух молодых женщин в котиковых шубках. Они стояли у окна и так сосредоточенно разглядывали дорожную карту, словно им предстояло идти пешком, без дорог, по пустынной местности, а не ехать в поезде, по давно известным, благоустроенным путям. Иван Белограй улыбнулся сестрам или подругам и пошел дальше.
Он задержался еще раз, увидев большую, человек в пятнадцать, группу молодых китайцев, одетых в одинаковые синие блузы. Высокие и худощавые, кряжистые и мускулистые, черноволосые, шафранно-смуглые, они окружили седоголового человека с моложавым лицом и Золотой Звездой Героя Социалистического Труда на груди и внимательно слушали то, что он им рассказывал. Девушка в очках, с гладко зачесанными, будто лакированными волосами оживленно переводила с русского. Алые, пухлые ее губы не закрывались ни на одно мгновение, а руки то и дело стремительно взлетали кверху, словно выпуская на волю птиц.
