ЛЮБОВЬ:
Я очень хотела бы понять, что случилось.
РЕВШИН:
Ах, пустяки. Так, деловые неприятности.
ТРОЩЕЙКИН:
Ты права, малютка. Он как-то сегодня подергивается. Может быть, у вас блохи? Выкупаться нужно?
РЕВШИН:
Все изволите шутить, Алексей Максимович. Нет. Просто вспомнил, как был у вас шафером и все такое. Бывают такие дни, когда вспоминаешь.
ЛЮБОВЬ:
Что это: угрызения совести?
РЕВШИН:
Бывают такие дни… Время летит… Оглянешься…
ТРОЩЕЙКИН:
О, как становится скучно… Вы бы, сэр, лучше зашли в библиотеку и кое-что подчитали: сегодня днем будет наш маститый. Пари держу, что он явится в смокинге, как было у Вишневских.
РЕВШИН:
У Вишневских? Да, конечно… А знаете, Любовь Ивановна, чашечку кофе я, пожалуй, все-таки выпью.
ЛЮБОВЬ:
Слава тебе боже! Решили наконец. (Уходит.)
РЕВШИН:
Слушайте, Алексей Максимович, - потрясающее событие! Потрясающе-неприятное событие!
ТРОЩЕЙКИН:
Серьезно?
РЕВШИН:
Не знаю, как вам даже сказать. Вы только не волнуйтесь, - и, главное, нужно от Любови Ивановны до поры до времени скрыть.
ТРОЩЕЙКИН:
Какая-нибудь… сплетня, мерзость?
РЕВШИН:
Хуже.
ТРОЩЕЙКИН:
А именно?
РЕВШИН:
Неожиданная и ужасная вещь, Алексей Максимович!
ТРОЩЕЙКИН:
Ну так скажите, черт вас дери!
РЕВШИН:
Барбашин вернулся.
ТРОЩЕЙКИН:
Что?
РЕВШИН:
Вчера вечером. Ему скостили полтора года.
ТРОЩЕЙКИН:
Не может быть!
РЕВШИН:
Вы не волнуйтесь. Нужно об этом потолковать, выработать какой-нибудь модус вивенди[1].
ТРОЩЕЙКИН:
Какое там вивенди… хорошо вивенди. Ведь… Что же теперь будет? Боже мой… Да вы вообще шутите?
РЕВШИН:
Возьмите себя в руки. Лучше бы нам с вами куда-нибудь… (Ибо возвращается Любовь.)
ЛЮБОВЬ:
Сейчас вам принесут. Между прочим, Алеша, она говорит, что фрукты… Алеша, что случилось?
ТРОЩЕЙКИН:
Неизбежное.
РЕВШИН:
Алексей Максимович, Алеша, друг мой, мы сейчас с вами выйдем. Приятная утренняя свежесть, голова пройдет, вы меня проводите…
ЛЮБОВЬ:
Я немедленно хочу знать. Кто-нибудь умер?
ТРОЩЕЙКИН:
Ведь это же, господа, чудовищно смешно. У меня, идиота, только что было еще полтора года в запасе. Мы бы к тому времени давно были бы в другом городе, в другой стране, на другой планете. Я не понимаю: что это - западня? Почему никто нас загодя не предупредил? Что за гадостные порядки? Что это за ласковые судьи? Ах, сволочи! Нет, вы подумайте! Освободили досрочно… Нет, это… это… Я буду жаловаться! Я…
РЕВШИН:
Успокойтесь, голубчик.
ЛЮБОВЬ: (Ревшину).
Это правда?
РЕВШИН:
Что - правда?
ЛЮБОВЬ:
Нет - только не поднимайте бровей. Вы отлично понимаете, о чем я спрашиваю.
