Мальчик легонько проверил настройку скрипки. Его лицо выражало сосредоточенность и внимание. Он стал в позицию, коснулся смычком струн. И вот полились чудные звуки — первые аккорды… Широко рождаются торжественные звуки, словно начало гимна или молитвы. А может быть это торжественная песня полей пшеницы, залитых солнечным светом? Нет. Словами этого не выразишь! Надо вслушаться и слиться со звуками всем существом. Смычок ударяет по струнам, пальцы словно когти впиваются в гриф и из-под них вырываются необыкновенные, гармонические сочетания звуков. Кажется, что нарастающие звуки переполняют комнату.
Чешский маэстро не вытерпел. Подошел к роялю и поддержал мелодию скрипки. Рука мальчика переходит из одной позиции в другую. Что за память! Какая торжественная песня, хватающая за душу.
Как только затихла последняя нота, маэстро Панофка вскочил и бросился обнимать мальчика. С его уст срывались слова восхищения и удивления. Несколько успокоившись, он обратился к отцу:
— Il va faire sonner son nam! écoute! * Этот kluk bude prvni skripač svêta. Его надо сейчас послать в Прагу, Париж и учить. Что за талант, что за слух, что за музыкальность!
Чешский виртуоз, пожимая руку доктора Венявского, стал горячо убеждать:
— Друг мой, продай последние kalhoty и вези сына в Париж. Там Массар сделает из него виртуоза не хуже Паганини.
Мальчик стоял пораженный, не зная, как себя вести. Он, пожалуй, доволен, что и этот экзамен прошел успешно, но он мечтал совсем о другом. Он будет играть свои произведения. У него их много. Он их слышит. Они вырываются у него из-под пальцев. Ведь он должен сыграть людям мелодии песен своей родной люблинщины… Мазурки с размахом, с коленопреклонением, с притоптыванием, с поклонами шапкой до земли! Правда, мама говорит, что
__________________
* Il va… (франц.) Он прославит свое имя! Послушай!
это дикие прыжки, полные чудачества, и требует, чтобы он играл Моцарта, Крейцера, Байо, Виотти. Пан Сервачиньский и профессор Горнзель никогда не бранили его за обертаса. Если он украшал мелодию танца разными вставками — даже хвалили его: «Вот так играй всегда. Смело, с темпераментом, по-польски! Пусть твоя игра напоминает слушателям атаку под Сомосьеррой». Люблинские учители говорили мальчику:
— Видишь-ли, скрипка — это крестьянский инструмент. Помни, что об этом писал Лукаш Гурницкий в «Дворянине»: наша шляхта на скрипке не играет, а если и играет, то очень уж редко.
Генек ждет, — может быть чешский маэстро потребует сыграть еще что-нибудь. Но Панофка заговорился с отцом. И слышать ничего не хочет, мальчик должен ехать учиться немедленно.
