- Платформенная область не исключает антиклиналей.
- О да! Это же прогиб древнего фундамента Северо-Африканской платформы с докембрийским складчатым основанием, перекрытым палеозойскими, мезозойскими, третичными и четвертичными отложениями. Район Капоэта - это сплошные синеклизы... Кстати, если вы начнете оттуда, то сбережете много энергии. Пересыхающие реки - это лучшее, что вам встретится.
- А Оберра?
- Сплошные болота. Жаркие тропические болота.
- В Бразилии нефть нашли именно в болотах.
- Это совсем другой случай. На мой взгляд, Оберра совершенно бесперспективна. Впрочем, я не смею вмешиваться в дела вашей фирмы... Где вы изучили английский язык?
- На курсах.
- Простите?
- После окончания университета я посещал специальные трехгодичные курсы.
- Вы готовились к работе за границей?
- И да и нет. Я с детства мечтал о жарких странах, но не думал, что эта мечта осуществится.
Машина медленно ехала по узким и пыльным улочкам. Высокие глухие заборы из необожженной глины, посеревшие жесткие веера пальм, резкие тени и небо, синее и лаковое, как на итальянских открытках.
Откуда-то вдруг появилось несколько живописных оборванцев. Сутулый старик в рваном засаленном халате вытянул худую руку и что-то крикнул.
- Быстрее! - сказал Пирсон.
- Кто это? - спросил я.
- А-а! - Пирсон лениво махнул рукой. - Попрошайки. Не обращайте внимания... Вот уже и новый город. Скоро мы будем дома. Я зайду за вами часов в восемь. Если вы не возражаете, мы можем поужинать вместе.
- Буду очень рад. Но... мне нужно представиться в Горном управлении.
- В Хартуме работают только до двух. Так что потерпите до завтра.
Наш "кадиллак" остановился в куцей тени толстоствольных и коротколиственных пальм. В черном зеркале вертящейся двери блестел черный лак машины. Загорелое лицо Пирсона казалось там еще более темным. Я понял, почему оно мне сразу показалось знакомым. Пирсон был удивительно похож на Стенли. Не хватало только усов.
Я приподнялся было с сиденья, но мягким прикосновением руки Пирсон удержал меня на месте. Низколобый курчавый шофер в белой рубашке открыл дверцу и, сделав шаг назад, подождал, пока мы вылезем.
- Благодарю, господин, - сказал он у меня за спиной.
Толкнув дверь, мы прошли в прохладный и темный холл. На потолке вертелся огромный пропеллер. Пальмовые жалюзи в незастекленных окнах дышали легко и ровно, как паруса фрегата. Над конторкой портье горел голубоватый фонарь. Витал сладковатый чад подгорелого масла. Жужжал вентилятор. Шуршали шины. Трещали цикады.
