Весь в кровоподтеках и синяках, Хасан страдал не столько от физической боли, сколько от бессильной ярости. Глаза пылали ненавистью и досадой. Простить он себе не мог, что так глупо попался во вражьи силки. Ведь с легкостью мог бы бежать, спастись от позорного унижения…
В первый день кое-кто бросал в несчастную жертву камнями и всем, чем попало. На второй день этого уже почти никто не делал. А на третий люди с сожалением и сочувствием отворачивались…
Сегодня в качестве сопровождающего рядом шел, подгоняя осла, Саид Хелли-Пенжи.
— Ты хотел выдать меня Исмаилу? — спросил он.
— Напротив, своей откровенностью я рассчитывал расположить его и к себе и к тебе. Ну, а как теперь, ты все еще готов оказать мне услугу?
— Да, готов. Я ненавижу Исмаила и потому хочу помочь тебе!..
— Пожалуй, этому я могу поверить. Но что ты хочешь в оплату за свои «заботы»? Даром-то ты ведь никому не служишь, ни черту, ни дьяволу?
— Сейчас бы ты мог обойтись и без упреков, черт возьми, жизнь ведь твоя на волоске! Исмаил сказал, что если ты еще сегодня не преклонишь перед ним колени с мольбой о прощении…
— Никогда этому не бывать!
— Имей терпение, дослушай. Тебя не убудет, а время выиграешь. Надо дотянуть до завтра. Ну, не на колени, так хоть признай его…
— И чем ты тогда поможешь мне?
— Друзья тебе помогут.
— Какие друзья?
— Сыновья Абу-Супьяна. Они здесь, поблизости, в окрестных лесах…
— Ах, вот как! А я-то думаю, что это с тобой. Теперь понятна твоя услужливость.
— Ну и понимай. Что верно, то верно, я боюсь их мести. Абу-Супьяна я не убивал. Помогу им спасти тебя, а ты спасешь меня!
— Что ж, давай попробуем, — сказал Хасан. — Веди осла к твоему Исмаилу.
— Сейчас время молитвы…
— Отвяжи меня, по крайней мере. И дай одеться…
— Смотри только глупостей не наделай.
— Мы теперь с тобой одной веревкой связаны, негодяй. Я в твоей власти, а ты — в моей. Будешь полезным, я, может, и прощу тебе все… И знай, слово Хасана из Амузги — верное.
— Потише ты, нас могут подслушать! — взмолился Саид и шепотом добавил: — Я видел ту шкатулку. Исмаил прячет ее под подушкой.
— Мне нужен ключ.
— Постараюсь достать его. Но сейчас главное — спасти тебя.
И Саид Хелли-Пенжи, словно опомнившись, толкнул осла вперед и стал хлестать плетью Хасана. Делал он это с таким усердием, что Хасан, озверев от боли, все повторял про себя: «Ну и негодяй!» Однако сейчас Хасан готов был вынести и не такое, лишь бы удалось уйти, одурачить торжествующих врагов, подвергших его унизительному позору. Одурачить их и хоть одним глазом подсмотреть, как они при этом будут выглядеть!..
