– Прости, мы не договаривались… Но ты мне так нужна! Ты сегодня свободна?
– Для тебя? Я всегда свободна для тебя.
– Тогда приглашаю тебя в «Иль патио».
– Никогда не была в «Иль патио». С тобой не только в «Иль патио». С тобой хоть на край света…
«Иль патио» – это чуть-чуть ближе. Встречаемся на Новых Черемушках.
– Медведь, я ухожу, – объявил он.
– Благословляю, Кабан.
– Ты держись, Медведь. Брат…
– Кабан, брат! Я держусь… Изо всех сил держусь.
Они обнялись, как заведено. Кабан ушел, перекинув за спину гитару. Медведь еще пивка взял, угостил Вову-баяниста и попросил:
– Спой «Таганку», Вова… Для меня…
– Медведь, ты – человек! Только для тебя… Реально…
Вова, растягивая меха баяна, запузырил «Таганку» по уже десятому, наверно, кругу:
Цыганка с картами,
Дорога дальняя,
Дорога дальняя,
Казенный дом…
Быть может, старая
Тюрьма центральная
Меня, парнишечку,
По новой ждет…
«Иль патио» – пиццерия веселая. В зале всегда битком. Но Кабан без очереди ухитрился отбить два места. Он вразнос пошел, шиковал, любое желание Женечки готов был выполнить.
– Что ты хочешь? – спрашивал он.
– Тебя хочу.
– Прямо здесь?
– Нет, милый, здесь криво.
Блин… Как приятно это звучит – милый…
– Что ты хочешь? – спрашивала она.
– Тебя хочу.
С ума сойти!
– И я хочу!
– Прямо здесь?
– Нет, милая, здесь криво. Хочешь, я тебе песню спою?
– Песню? Какую песню?
– Свою песню. Я сам ее написал.
– Ты здесь ее споешь?
– Здесь! А что такого? Тебя это смущает?
– Нет… Только не разрешат…
Кабан усмехнулся.
– Кому – мне? Сеня, мой друг, говорил, дух дышит, где хочет. Еще не родился человек, который мог бы мне что-либо не разрешить.
Он расчехлил гитару, вышел на середину зала и так зажег! Парни ревниво на него смотрели, а девчонки – любую уводи! А он только для Женечки пел.
Шальная ночь спускается на город,
А в переходе вечно горит свет,
Там группа музыкантов пьяным хором
Дает толпе последний свой концерт.
«Я хочу тебя», – кричали его глаза.
«Я хочу, хочу», – отвечали ее глаза.
И рвутся струны, и садится голос,
И аскер, рассекающий толпу,
Чуть жалобно, чуть нагловато просит:
«Подайте гитаристу на струну… »
Идет народ, народ рубли кидает.
А месяц, убывая с каждым днем.
Улыбку дарит, дарит и не знает,
Что музыкант тот в аскера влюблен.
Кабан сорвал сумасшедшие аплодисменты. В общем-то – наплевать! Эти аплодисменты ему до лампочки.
– Поехали ко мне, – шепнула Женечка. – Только предупреждаю… у меня не было никого до тебя.
«Господи… Женечка… а то, что у меня было до тебя… этого никогда не было», – подумал Кабан.
