Значит, все слышал и просек.
– Серьезно?
– Серьезнее не бывает.
– К кому он подходит? – встряла Оленька.
– К кому надо, к тому и подходит.
– Неужели так и нельзя узнать, в какую больницу ее увезли? А, Кабан? – спросил Медведь.
– Думаешь, мне этого не хочется?
– А может, она… это… ну… может, умерла?..
– Ты че канифолишь?! – грубо оборвал Кабан. – Я такие дозы принимал! Сам свидетель… И ничего – не протянул пока ноги… Найдем мы ее. Только не ссы…
Работать в такую погоду не хотелось. Кабан объявил выходной. Он решил загнать золотую цепь, которую хранил про черный день. Как раз черный день и наступил. Они пошли на скупку. Получив деньги, он поделился с Медведем и Оленькой. Вдруг заметил, в здание вокзала заходит Олег Черенков.
– Ждите меня в переходе, – бросил Кабан и побежал за ним вдогонку.
– Здорово, Олег.
– Здорово. Что скажешь, Кабан?
– Помоги Рину разыскать. В какой она больнице…
– Ты меня утомляешь, Поросенок, – прервал мент Олег Черенков. – От тебя последнее время сплошная головная боль. Показатели мне лохматишь. Пора возвращать тебя обратно в детский дом.
Мент поганый, ментяра, только бы и рыскал, где полегче срубить лавэ, а бескорыстно людям помочь – палец о палец не стукнет. В детдом он сдаст. А ху-ху не хо-хо?
– Ну что? – с надеждой спросил Медведь, когда Кабан появился в переходе.
– Пока ничего.
У Ашота затоварились чебуреками и пивом. Вова-баянист работал на их месте. С вечера, невооруженным глазом видно, Вова крепко перепил, нужно было срочно опохмелиться, а это значит, давай, «Таганка», выручай. Они к нему подсели, с чебуреками и пивом.
– … Таганка, я твой навеки арестант…
Медведь выковыривал мясо из чебурека, подсовывал Шнурку.
– Ты ему пива дай, – подсказал Кабан.
– Ага… советчик хренов.
– … Погибли юность и талант
В твоих стенах.
Вове-баянисту ни рубля не кинули. Он вообще пока ничего не заработал.
– Угостили бы пивком… Дай хлебнуть, Кабан… Буксы горят.
– Один хлебнул, на дно нырнул. Прошло семь лет – известий нет, – схохмил Кабан.
– Не жмись… Когда-нибудь и я тебя выручу…
– Пей, – Кабан сунул Вове бутылку. – Ты ведь знаешь, мне не жалко…
– Кабан, ты – человек, – сказал Вова-баянист, опорожнив бутылку почти до дна.
– Допивай, – великодушно разрешил Кабан.
– Ты ваще – человек!
Вова-баянист, растроганный такой щедростью до глубины души, допил пиво.
– Хочешь, я для тебя «Таганку» спою? Для тебя одного?
– Не надо… – торопливо отказался Кабан.
Оленька слиняла по своим делам. Кабан подумал, что ему нужно как следует встряхнуться. Достал мобильник, позвонил Женечке.
