– Александр Корневич де Валуа, – объявляет тело и садится.
У доктора от такого уточнения происходит легкое головокружение, вполне достаточное для того, чтобы нашарить за спиной стул и сесть.
Корневич слезает со стола, внимательно осматривает металлический сток, укутывается простыней и изучает набор инструментов на небольшом столике на колесах. Больше всего его восхищает медицинская электропила. Он осматривает и молодых людей, словно не веря, поворачивается к доктору, странным жестом римского патриция приглашая того в свидетели.
– Это мой сержант! А это мой младший лейтенант. Это мои ребята. Они что, мертвые?
Менцель кивает головой, потом разводит руками и пожимает плечами:
– Точный ответ я могу дать только после вскрытия. Вы, голубчик, меня отучите доверять поверхностному осмотру.
– Так. Где моя одежда? – Корневич заторопился.
– Должен вас огорчить, одежда ваша, в общем, разрезана. Навряд ли ее можно будет надеть.
– Какой идиот разрезал мою одежду?
– Вероятно, тот самый, который раздевал труп. То есть я хотел сказать, который думал, что он раздевает труп, а на самом деле… Санитар имеет право разрезать одежду, чтобы обнажить труп, если уже наступило трупное окоченение. Разрешите поинтересоваться, вас ничего не беспокоит?
– Абсолютно. Ребят жалко, ничего не понимаю. Отчего они умерли?
– Предварительный диагноз – сердечный приступ.
Корневич, не говоря ни слова, приподнял сначала сержанта, которому он совсем недавно отпускал звонкий щелбан, осмотрел спину, затылок. Потом младшего лейтенанта. Менцель присоединился к нему, осмотрел рот у каждого и глазные яблоки.
– Если хотите, – предложил хирург, – можете посмотреть на вскрытие. Откройте рот, высуньте язык. Закройте. Следите за моим пальцем. Вы все равно вроде как здесь уже живете. Заодно и выясним, что у них с сердцем.
– Стоп! – крикнул Корневич, наблюдая застывшим взглядом процес натягивания перчаток. – Моя подмышка!
– Желаете, чтобы я осмотрел вашу подмышку на предмет запаха?
– Нет. На предмет укола.
Менцель достал лупу. Включил операционную лампу. Потом они вдвоем с Корневичем склонились над сержантом.
– Знаете, уважаемый де Валуа, – пробормотал хирург, нашарив ручку и очертив место укола, – почему бы вам не воспользоваться одеждой, оставшейся от некоторых наших больных?
– От трупов, что ли? – Корневич перешел к младшему лейтенанту.
– Когда они в больницу поступили, были совершенно живы. Просто у меня такое чувство, что вам надо поторопиться.
