— Еще бы! По валку идешь — труха.
— Вот народец! Ну, я до этого Никиты доберусь.
Скрипнув зубами, Кузьма сел на чурбак, начал разматывать полотенце на шее:
— Посмотри-ко, нельзя ли их к чертовой матери?
Крутая загорелая шея Кузьмы чудовищно распухла, палилась нездоровой краснотой. И из этой красноты злыми пауками проглядывали фурункулы-черные головки их угнездились у самого основания шеи-знали, где выбрать место.
— Ничего не выйдет, — сказал Володька. — Подкожные.
Невесело почаевничали, посидели за столом. Потом Кузьма встал, посмотрел на запад:
— Чего зря траву переводить. Отдыхай.
Вдруг Пуха подняла голову, настороженно уставилась на кусты, скрывавшие калтус.
Кузьма и Володька переглянулись.
— Вроде треск какой, — сказал Володька, прислушиваясь.
Конечно, треск. А вот и крик. Едут!
Кузьма облегченно вздохнул:
— Беги за водой — пой гостей чаем!
Володька схватил чайник, сломи голову побежал к речке. И зря, совершенно зря, потому что вместо гостей из кустов выехал Колька…
Завидев Кузьму и Володьку, он помахал им рукой:
— Привет колхозным трудягам!
«Ну и задавало! — подумал Володька, вглядываясь в бледное, но улыбающееся лицо Кольки. — Сам еле на коне сидит, а делает вид, что ему все нипочем».
Подъехав к избе, Колька спрыгнул с коня, небрежно поддал ему сапогом под зад:
— Иди подкрепись.
— Где остальные? Сзади? — спросил Кузьма.
Колька не спеша сощелкал пальцем комки грязи со своей полосатой рубашки, причесал мокрые волосы.
— Дорожка, однако. Как вы машину протащили? Я смотрел-смотрел — следов-то нет.
Володька решил поддержать авторитет Кузьмы:
— Кузьма Васильевич новую трассу проложил…
— Ладно, не в трассе дело, — нетерпеливо оборвал Кузьма. — Почему долго не ехали? Ждете, когда дождь грянет?
— Экий ты быстрый… У нас актив два дня носа не показывал, а ты захотел…
— У вас и без актива делать нечего, — опять вмешплся Володька. Его до глубины души возмущал тот снисходительный, небрежный тон, каким Колька разговаривал с Кузьмой.
— Твоя забота, знаешь, — поел и на бок.
Володька не удостоил Кольку ответом. Что ему расписывать себя! Пускай Кузьма скажет.
Но Кузьма — странное дело — промолчал.
— Грабли одни, двое пезете? — спросил он у Кольки.
— Завтра те и другие будут.
— Завтра? — Кузьма, закусив губу, попытался разогнуться.
— А тебя здорово, друг, скрутило. Чирьи?
Кузьма недобрым взглядом уставился на Кольку:
— Я говорю, почему завтра, а не сегодня?
Колька деланно усмехнулся, но марку выдержал:
— Чудак человек. Сено-то огородить надо? И потомсмотри, как парит. Умные люди говорят, к дождю.
