— Слушай, — неуверенно сказала я Андрею, и тот насторожился, — а может… Махнем до Тайшета?
— А там?
— А там, может, гостиница, баня.
— Дотянешь?
— Постараюсь…
Тут надо уточнить. Дело в том, что я, конечно, очень боюсь ездить по грязи. Очень—очень. Но только до того момента, пока не устану. И тогда мне плевать на страх. Тогда любой страх отступает перед каким—то странным, всеохватывающим азартом. Вроде нашего слабо. А слабо? А не слабо! А не слабо не разу! А вот так! Андрей отлично знал эту мою черту. Он покосился в сторону деда, подумал.
— Айда?
— Айда!
Хитренький дедуля, который уже жалел, что пустил нас, удерживать не стал, наоборот, усиленно закивал, выгоняя нас, промокших до нитки, под дождь.
— О—о! Конечно, в Тайшете лучше, а то че здесь… И до Тайшета недалеко, да всего километров двести будет, а то и все сто восемьдесят…
Да уж, дедуля был гостеприимный, в лучших сибирских традициях. Я зыркнула на него из—под шлема и открутила ручку газа. Колесо мотоцикла выбросило в сторону дедовой сторожки струйку воды и грязи…
Что было дальше, я помню нечетко. Был холод и глина под колесами моего эндуро, и равнодушный продрогший лес, и злобные фуры, обливающие нас грязью от колес и до шлемов, а еще был нескончаемый поток ледяной воды, падающий и падающий на нас с небес, словно Где—то Там, Наверху от чьих—то слез взяли да и растаяли великие горние ледники. И не было этой воде ни конца, ни краю, не скончания…
Очень быстро мой запал прошел, и я, да, наверное, и Андрей впали в состояние, близкое к катотонии. Не было даже мыслей. Настороже осталась лишь несколько рефлексов, отвечающих за поворот руля, да еще живой была левая ступня — как—то все же надо было переключать передачи. И было уже все равно, куда ехать, да и ехать ли вообще? И не было никакой разницы между вот этим поворотом и следующим, а покуда хватало глаз, на глиняной дороге были только лужи, лужи и лужи… И такая тоска вдруг наваливалась на меня, что спасала от этой тоски только эта страшная, уже накопившаяся за дни путешествия усталость. Какой сегодня день поездки? Шестой? Или пятый? Или, может быть, седьмой. И куда мы едем? А, кажется до Тайшета. Я останавливалась прямо посреди лужи, чтобы протереть очки, и уже с трудом съезжала с места. Руки не держали руль…
Зато на одной из остановок вдруг оказалось, что снова работает наш телефон, и я, стоя на обочине, дозвонилась до мамы. Оказалось, что дома все в порядке, а братишка мой так и не прилетел из Москвы ни этим злополучным рейсом и никаким другим, он все так же только собирался. Так что беспокоилась я зря.
