— Э-эх, молодой человек. Фулиганите. А еще с собакой.
— Из тех, что кровь проливал, — шепотом сказал Павлов. — Только неизвестно, у Семенова или у самого барона Унгерна. «Разгромили атаманов…» Внимание! Внимание! Уважаемые граждане Владивостока! Уникальный цирковой номер! Только у нас! Леопарды среди публики. Один — Будрис — Один. Золотая медаль абиссинского негуса. Завоеванное сердце его дочери.
— Василь. Ей-богу, слишком. Умоляю.
Катер уже стоял у причала. Денисов с двумя рабочими выгружал клетки и какие-то ящики.
— Здорово, ребята. Рад видеть. Это Павлов?
— Молодчина. Вот последний выгрузим — и я свободен. Помогайте. А что это вы одни? Гражина где?
— Разве она…
— Ну, как вы договаривались. «Изумруд» вместо субботы ушел в пятницу, она и уехала. На второй день. Я еще обрадовался, что меньше вам ждать.
— Шутите, Захар Ираклиевич… — сказал Будрис.
— Что вы, ребята! Разве этим шутят?
И Северин побелел.
Свадьба отменяется, — по инерции, ничего еще не понимая, зубоскалил Василь. — Миртовый букет выпал из рук ошеломленного жениха… — Увидев лицо Северина, охнул. — Милый… Что же это такое? А?
— Прости, пожалуйста.
— Как же это понимать? — невразумительно бормотал Денисов. — Сам же отвез. Сам уговаривал, чтобы не ждала среды. Как же так? Что же это могло случиться?
Первым опомнился Василь.
— Девочки, — окликнул он каких-то двух девиц, что дефилировали по причалу, — вот вам букеты! А встретимся в другой раз. Звоните в шедевральную газету «Маяк». Академику Павлову… Северинчик, Севочка, — черт вас знает, какое у вас уменьшительное имя?! — не вешайте римско-греческого носа…
Денисов, вон зеленый огонек. Хватайте… Сева, цапайте это четвероногое за жирный загривок и волоките на переднее сиденье. Пошли!
Они объездили в такси все гостиницы города, все отделения милиции. В пятницу не было жертв уличного движения. В пятницу в гостиницах были свободные места, но ни в одной гостинице гражданка Арсайло Гражина не останавливалась. Василь прикидывал:
— Если у нее здесь нет знакомых — значит она в тот же день уехала из города.
— Она уехала, — безжизненно сказал Будрис.
— Почему?
— Она не могла столько дней сидеть здесь, зная, что я рядом, что я жду.
— Ясно, не могла, — с преувеличенной уверенностью сказал Василь. — Не выдержала бы, это же понятно. Она откуда, Захар Ираклиевич?
Тот покраснел.
Если бы я знал тогда, когда она показывала документы. Но, мне кажется, из Хабаровского института. Да-да, именно оттуда.
