— Я не буду ни на чем настаивать, не буду ничего добиваться, — тихо усмехнулась она. — Все понимаю.
Жалость пронзила Будриса от одной этой грустной улыбки.
— Если ты будешь так улыбаться — я брошу все, даже не заезжая домой, — сказал он. — Это я зря болтнул об измене. Каждый — хозяин своей жизни. Генусь, если бы мог, сам сказал бы мне это. Он был на удивление человечный человек. Таких теперь нет. — Снова посмотрел на ее лицо и сказал Денисову: — Боюсь, что мы и на самом деле скоро вернемся сюда. Примете?
— Я сказал.
Директор присел на корточки, взял в ладони голову собаки и заглянул в ореховые, золотистые глаза.
— Амур, — сказал он. — Будь умным, Амур. Не думай, что я изменил тебе. Я тебе хлеб давал. Этот — мог заплатить за тебя дороже. Жизнью. Понимаешь? Да еще тогда как раз, когда она уже не принадлежала одному ему. И ты будь ему верен. Слышишь, Амур? А он будет верен тебе, как до этих пор, будет давать тебе хлеб, крышу и ласку. Хорошо будет относиться к тебе. Не будет бить.
В устах любого другого это звучало бы смешно. Только не у Денисова. Северин очень хорошо знал его отношение ко всему живому. Да и к тому же… у пса дрожали пятна бровей. Пес… плакал. Второй раз в жизни видел это Будрис, сам сейчас готовый зареветь.
— Не плачь, Амур. Ну что ты, на самом деле… Что тебе здесь? Дождь, звери дикие. Тебе это и нужно? Он с тобой на охоту ходить будет… И умрешь ты в его доме своей смертью. Усыплять он тебя не будет, не такой человек. А я к тебе в гости приеду. Ну прощай, Амур.
Собака лизала его руки. Долго лизала. Потом отошла и села у Будрисовых ног.
— Северин, — вдруг почти крикнула Гражина. — Да не терзайте же вы меня! Довольно. А то я не выдержу.
— До встречи, брат, — сказал Денисов. — Хороший ты человек.
— Ты тоже… очень хороший человек.
Они обнялись. Потом грузовик тронулся с места. Денисов крякнул, махнул рукой и пошел в дом.
Собака сидела в кабине, рядом с шофером. Смотрела вперед, словно прощалась с местами, по которым бегала еще глупым щенком.
Мужчина и женщина стояли в кузове, облокотившись на кабину.
— А может, действительно вернемся, — сказал он. — Это, по-моему, лучшее из лучших мест в мире.
— Да. Мне было здесь лучше всего в жизни.
— И мне.
— Мне было с тобою всегда хорошо.
— И тогда, когда водопад и лианы?
— И тогда.
— И потом, в доме орнитологов?
— И тогда…
— А лучше всего?
— Избушка. Когда появился леопард. И когда он ушел. И всегда. Спасибо.
Скалы, леса и горы скоро кончились. Машина мчалась берегом моря. Плыли, смещались хребты, пока не закрыли собой теснину, узкую дорогу в падь.
