— Ну, не понимаю тебя, Иван Фомич, пойди сам к Алексею Александровичу и растолкуй ему.
— Боюсь, он неправильно поймет… Дело это довольно тонкое. Чисто формально Подольский продолжает работу, начатую Ортом. Понимаешь? Орт, не подумав, как-то бросил идею, а тот и подхватил… Неудобно мне в это дело мешаться… Могут решить, что я зажимаю работы Орта. Вот я и думал, что, может, ты… директору-то подскажешь. Тебя-то он во как слушает, не то что меня!
— Ну, это ты брось, Иван Фомич. Он всех одинаково слушает. А я тут ни при чем. Не мое это дело в науку путаться. Что же касается нарушения трудовой дисциплины, давай факты.
— Значит, не хочешь помочь старому другу?
— Не могу, Иван Фомич! Рад помочь, но не могу.
— М-да… Ну, ладно… Да! А как насчет того дела? Ну, о переводе Меконицкой и Лебедева из группы Урманцева?
— И это сейчас решить мы не можем. Сам знаешь, Урманцев-то в командировке.
— А зачем он нам сейчас нужен? Давай переведем их… временно. А вернется Урманцев — оформим все как полагается.
— Нельзя без Урманцева. Никак нельзя!
— Ой, что-то ты больно осторожен стал, Петр Ильич!
— Не понимаю, о чем это вы, Иван Фомич?
— Ну, хорошо. Бывай! Привет Марье Кузьминичне.
— Всего хорошего, Иван Фомич. Заходи.
— Зайду, Петр Ильич. Обязательно зайду.
Только в коридоре Иван Фомич утратил привычную, в сладеньких складочках, улыбку. Нахмуренный и озабоченный, он сразу же стал выглядеть намного старше. Но его никто не видел.
В тот же день, проходя мимо кабинета Орта, где теперь сидел Иван Фомич, Подольский увидел плачущую девушку.
По-детски закрыв ладошками глаза, она стояла, наклонившись к стене. Юбка-колокол до колен открывала ее тонкие ножки. Сжатые горем плечики казались узенькими и хрупкими. Михаил узнал Ларису — стенографистку и машинистку — секретаря Евгения Осиповича.
Остановившись у нее за спиной, он некоторое время смотрел, как беззащитно она плачет, потом нерешительно дотронулся до худого локтя.
— Что с вами, Лариса? Кто-нибудь обидел?
Не оборачиваясь, девушка отчаянно помотала головой. Рыдания усилились.
Михаил мучительно, не находя слов и не решаясь уйти, все еще касался застывшей рукой ее локтя. Неожиданно девушка обернулась и, не отрывая ладошек от ослепшего лица, уткнулась ему в плечо. Сразу стало жарко и неудобно.
— Может, воды принести?
Лариса попыталась ответить что-то.
— Я сейчас! Сейчас принесу! — заторопился w, безуспешно пытаясь прислонить ее обратно к стене.
Она затрясла кудряшками, что-то сказала, но он уже побежал по длинному высокому коридору мимо больших строгих дверей.
