Даже так?
Оба застыли, удерживая рвущиеся с губ слова – и тогда в напряженной тишине колокольчиком прозвенел голос Ативьены:
– Все! Вот теперь сообразила!
– Что сообразила? – Гинтабар сам не понял, у него или у Доннкада вырвался этот вопрос.
– Просто как только ты взял в руки гитару, я осознала, что весь этот вечер что-то в тебе не так, неправильно. А теперь поняла, что именно неправильно.
– Что же, Атив? – он нервно ударил пальцами по каминной полке.
– Раньше у тебя были голубые глаза. Точнее, серо-голубые, как небо весной. А сейчас….
«Глаза твои – как солнце на закате, как листва осенних вязов, как янтарная смола….» – послушно всплыл в памяти шепот лесной лаийи.
– У меня всегда были светло-карие глаза, Атив, – ошеломленно выдавил он из себя. – Ты что-то путаешь….
– Нет, – оборвал его Доннкад. – Я вообще-то и раньше не присматривался к таким мелочам, и сейчас бы без Ативьены не заметил. Но в Хаанаре такой цвет глаз, как сейчас у тебя, называется кошачьим и считается дурным. И эту твою особенность подчеркивали бы на всех перекрестках: «и глаза у него самые еретиковские, не дай-то боже сглазит». Но клянусь тебе своей будущей дочерью – ничего подобного о тебе не говорили! Никогда!
«Серо-голубые, как небо весной….» «Глаза твои – как янтарная смола….»
– Так вот они – небо и янтарь, – как во сне, произнес Гинтабар. – Раньше небо было и в глазах, и в имени, а теперь то и другое стало янтарем…. Неужели чьи-то чары….
– А вот теперь, – раздельно сказал Доннкад, – ты расскажешь мне все, что с тобой было, еще раз. Но уже не упуская ни одной подробности. Что-то очень мне не нравится вся эта история с янтарем, небом и утраченным именем!
И Гинтабар начал рассказывать, то и дело метаясь взглядом от Ативьены к Доннкаду, к дрожащему пламени свечей, к теплому черному клубку на коленях – и снова к Атив….
– Да-а…. – протянул Доннкад, когда менестрель умолк – а не умолкал он долго. – Кое-какие выводы нарисовались, но болотные демоны меня сожри, если я знаю, какой с них прок…. В общем, так. Та старая жрица, что толковала о каком-то твоем призвании ради чего-то, похоже, была близка к истине. Ибо все, что происходило с тобой, поражает некой изначальной заданностью. Я бы даже сказал – сюжетностью, если серию состояний можно назвать сюжетом. Вплоть до нашей с тобой встречи – ты хоть приблизительно представляешь себе, какова ее вероятность? Я вот подозреваю, что даже не один на миллион…. И для того, чтобы затолкать тебя в эту схему, твой неизвестный спаситель…. выражаясь грубо, ободрал с тебя все то, что к схеме не подошло. А наделил ли чем-то взамен – не берусь судить…. – он замялся. – Слушай…. расстегни-ка воротник рубашки….
