– Что за?.. – пробормотал Алексеев, попятился назад и, оскользнувшись, упал в лужу. Локти погрузились в сырую почву.
Доцент понял, что угодил в болото. Но как?! Оно появилось на пути столь неожиданно, будто он шагнул в иную реальность.
«А вдруг, и правда, – промелькнула шалая мысль, – я нашел ворота в другой мир, – где обретают трехметровые болотные твари». Алексеев тут же отмел эту гипотезу, как антинаучную, попытался встать, но не тут-то было. Болото стремительно засасывало пришельца, стремилось поглотить, словно знало, что он собирается совершить научный прорыв, перевернуть все прежние представления.
С большим трудом утопающий выбрался из трясины, перевернулся на живот и осторожно пополз по липкой грязи, стараясь распределить вес по всей зыбкой поверхности. Перемещаясь таким образом, с великой осторожностью, он смог примерно через час добраться до твердой земли. Здесь доцент долго лежал, стараясь отдышаться. Сумка по-прежнему висела на ремне, перекинутом через плечо, пистолет был зажат в руке, а вот дорогущий прибор, предназначенный для измерения наличия потусторонней энергии, навсегда остался в болоте.
Но пожалеть о своей потере Алексеев толком не успел – внутри его головы вдруг разорвалась бомба. Именно такими были первые ощущения. Из носа водопадом хлынула кровь. Доцент опрокинулся на спину и, едва живой от боли и ужаса, заметил, как болотная грязь, концентрируясь в небольшие плотные комки, всасывается открытой кожей. Он завертелся на земле, не находя себе места от внутренней щекотки. Все органы, словно, гладили и раздражали невидимые ворсинки.
Затем случилось нечто и вовсе невообразимое. Одежда с треском разорвалась по швам, освобождая стремительно растущие конечности. Пораженная внезапным вирусом плоть рвалась наружу. И через мгновение исследователь остался совершенно голым, лишь на земле повсюду валялись изорванные в лоскуты брюки, куртка, рубашка и прочие предметы гардероба. Угол обзора странным образом изменился – расширился и стал стереоскопическим, словно к глазам поднесли крупную линзу. Алексеев шарил по округе нечеловеческим взглядом, еще не понимая, что произошло. К оптическому эффекту, какой создавали новые зрительные органы, сложно было привыкнуть.
Он поднес к глазам руку, и оторопело рассматривал ее в течение нескольких минут. Ладонь превратилась в подобие лягушачьей лапки. Кожа сделалась склизкой и ноздреватой, обрела ярко выраженный зеленоватый оттенок, а между пальцев выросли перепонки.
