Стоматология, ангиогематология, сцинтиграфия, лучевая терапия… На подходах к родильному отделению публика меняется. Мужчины в галстуках, на лицах счастливые улыбки, они готовы разделить с первым встречным непомерную радость отцовства. Никто не приходит в это отделение с пустыми руками, потому что идут сюда не из чувства долга и не из жалости, но по любви или дружбе.
Хисако поднимается на третий этаж по лестнице, застеленной потертым линолеумом. Пахнет больничной едой, из-за приоткрытых дверей доносится жалобный писк и кряхтенье новорожденных, персонал одет в розовое, сердца переполняются счастьем.
Накануне Рейко родила дочку, и ее муж Поль сразу позвонил Хисако. Они подружились еще в те времена, когда приехали из Японии учиться у профессора Монброна и жили в одной комнате в общежитии. Теперь они редко видятся, но Рейко ходит на все парижские концерты дуэта Берней и часто звонит Хисако. Рейко вышла замуж за француза, но радость рождения первенца захотела разделить с соотечественницей.
Палата № 123. Хисако охватывает беспричинный страх. Она никогда никого не навещала в больнице и не знает, что положено говорить. Она купила девочке в подарок крошечное платьице (выбирала придирчиво, с любовью, как для своей малышки) в том чудесном магазине, перед которым иногда останавливалась и мысленно составляла гардероб для ребенка, которого у нее никогда не будет.
Хисако не успевает постучать — дверь распахивается, в коридор выскакивает счастливый отец.
— Ох, простите! Здравствуйте, Хисако. Входите же, входите! Простите, что не составлю вам компанию, но мне нужно к поставщику. Здешняя еда просто чудовищна!
Поль убегает, переполненный чувством собственной значимости, которую все мужчины так хорошо умеют изображать даже в самые сложные моменты жизни.
Они остались в палате втроем. Потрясенная Хисако стоит перед обессиленной, сияющей от счастья молодой матерью, которая держит у груди Матильду. Ребенок, новый центр мироздания, трехкилограммовое чудо. Девочка выглядит такой хрупкой, что у Хисако от умиления и жалости слезы подступают к глазам.
Насытившись, Матильда выпускает изо рта красный влажный сосок. Смущенная Хисако не знает куда девать глаза.
Нужно что-нибудь сказать, восхититься красотой новорожденной, соврать что-нибудь насчет сходства с родителями, но Хисако ничего не приходит в голову, чего сияющая Рейко, к счастью, не замечает. Она говорит за них обеих, рассказывает, как проходили роды, благодарит за подарок — ничего лучше ей еще не подарили.
