В небольшом холле они перешагнули через какие-то одёжки, вывалившиеся из сетчатого мешка. «Стирку затеял, да вот до стиралки не донёс», – пробурчал Костя. Проворно сгрёб всё и бросил обратно в мешок. На ступенях, взбегающих на второй этаж, на полу, на расставленных вдоль стен шезлонгах было много чего разбросано. Продвигаясь вглубь небольшого холла, Костя что-то пнул, что-то подхватил на ходу, переложил в другое место. Выхватил откуда-то автомобильные коврики, кинул их к двери. «Забываю в гараж оттаранить». Было ясно с первого взгляда, что порядок даётся Косте с трудом, хотя бардак причиняет ему страдания.
Развернув Фиму за локоть, Надя нервно заглянула ему в лицо. С такого расстояния её густо подкрашенные глаза показались двумя оптическими прицелами.
Да, перепугалась Надежда.
– Надь, Константин поговорить хочет, – как бы разъясняя совершенно очевидное непонятливой Наде, произнёс Фима.
– Да-да, поговорить, – уже из комнаты, включая в ней свет, отозвался Костя. – Я и там, в трактире, подсел, чтобы поговорить. Не думал никогда, что доведётся с вами вот так, у себя дома. Поглядывал иногда в телевизоре, пару раз мимо проезжал, когда вы по трассе бежали. С флагом, крепенькие такие, как на подбор. Вы в трактире, кажется, так и не поели? Курицу будете?
– Можно, – неожиданно звонко отозвалась Надя.
Качнула кулачком, как делают, играя в «двадцать одно» – или решившись на что-то. Разулась, по очереди наступив на пятки кроссовок. Первой вошла в комнату, за ней Ефим.
Помогая себе фразами вроде: «Есть у нас хлеб? Должен быть», «Салфетки где-то», Костя брякал посудой на кухне, и Надя отправилась к нему.
– Только я не из Стяга, – сказала она, входя.
– Вот как?
– Туда ведь только парней берут.
– На вот, нарежь.
Столовая. Большая семейная столовая. Большой овальный стол – преисполненный торжественности и сознания собственной важности предмет. Фикус у окна. С овальными глянцевыми листьями. Возможно, куплен в ансамбль к овальному столу. Электрический камин с горкой керамических дров. На стене фотографии. Портреты. Весёлые детские лица. Два мальчика: одному лет четырнадцать, другому около пяти. Фотоаппарат выхватил их в момент какой-то игры, наверное. Волосы растрёпаны, глаза искрятся. Весело пацанам. Смеющаяся женщина: мальчики прижались к её лицу с обеих сторон. У смеющейся женщины смешно, по-рыбьи сплющен рот. Что-то кричит. Может быть: «Задушите!» – кричит. «Пустите!» Сам Костя – только на статичной общей фотографии: семейство позирует в покосившейся, увитой жиденьким плющом ротонде, на заднем плане рассыпаны утки по зелёному, как бильярдный стол, пруду.
