Когда пришло время прощаться, Фудзио почувствовал, что ему не хочется уходить.
— Почему, когда я вижу тебя, у меня становится легко на душе? — спросил Фудзио, обуваясь в прихожей.
— Наверное, потому, что здесь так тихо.
— Ах, тихо… — пробормотал Фудзио. Вдруг он захихикал. — Так вот в чем дело. Вообще мое поколение любит шум… Не иначе как годы дают себя знать.
Юкико ничуть не смутилась:
— В самом деле?
— Да нет, нет. Бывает, нравится, и когда тихо, — признался Фудзио.
— Хорошо, когда тихо. Можно человеком стать.
— А если шумно — чем тогда станешь?
— Наверное, чем-то неодушевленным. Вещью.
— Послушай, а ты смогла бы ждать меня всегда? — спросил Фудзио, сам поражаясь наивности своих слов. — Ждать все время, не встречаясь ни с кем? Ведь я уже никогда не приглашу тебя в отель. Но только ты будешь встречаться со мной, лишь когда я этого захочу?
— Едва ли жизнь у меня изменится. Да и куда я пойду — с иголками и шитьем? А гости ко мне заходят редко…
— Тогда жди только меня. Когда бы я ни пришел. Я хочу постоянно сознавать, что ты живешь лишь для меня.
В порыве чувств Фудзио схватил руку Юкико и прижал ее к щеке. Ему доводилось видеть, как иностранцы целуют женщинам руки. Однако Фудзио руку Юкико целовать не стал, а просто прижался к ней щекой.
Фудзио старался убедить себя, что это наполовину притворство. Мужчины склонны к театральным жестам, когда хотят завоевать женщину. Но в глубине души Фудзио сознавал, что это был искренний порыв.
— Какая у тебя рука шершавая…
Да, руки у Юкико не были белыми и ухоженными, а пальцы тонкими и аристократичными. Кожу на кисти покрывали трещинки — видимо, Юкико не очень следила за ней.
— Мне стыдно, что у меня такие некрасивые руки. Они не стоят твоего внимания, — сказала Юкико, спокойно отнимая руку. — Вообще, это плохо, когда кожа грубая. Все время работы цепляешь шелковую ткань, шить мешает. Но растения требуют ухода, — ласково добавила Юкико, словно речь шла о людях.
— Ну, прощай. Я еще зайду.
Фудзио, не спеша, направился к машине. Сев за руль, задумался. Хорошо, что здесь он хоть на несколько часов смог забыть о ненавистном Сабуро и о доме.
Однако же теперь пора наверстывать упущенное время.
Фудзио только было собрался заехать в закусочную «Синано», чтобы подкрепиться, когда вдруг сработал его «взгляд птицы», различавший в монохромном мире яркие цвета. Он заметил бредущую впереди женщину.
В другое время она вряд ли привлекла бы внимание Фудзио. В руках у нее была большая дорожная сумка и маленький черный ридикюль. Похоже, куда-то переезжает.
