– Тогда зачем спрашиваете? – буркнул Игнатьев.
– Вы корзину узнаете?
– Узнаю.
– И меха эти узнаете?
– Да.
– Чьи они?
– Наши, – сказал Игнатьев. – Мои и его, Крылова. – Он кивнул на закрывшуюся за его товарищем дверь в соседний кабинет. – Наш мех. А что?
– Вы его со своего загривка снимали или, виноват, с загривка гражданина Крылова? – мягко спросил Иван Васильевич.
Игнатьев поперхнулся и уставился на следователя злющим взглядом.
– Издеваться хочете? Ладно, ваш верх, вы и издевайтесь. Воздастся вам когда-нибудь. Узнаете, как оно – перченые слезы хлебать.
Иван Васильевич смотрел на Игнатьева с глубокой, застарелой скукой. И ничего не говорил. Игнатьев опустил голову, задумался о чем-то.
Выждав недолго, Иван Васильевич опять спросил:
– Откуда у вас этот мех?
– А почему вы Крылова не спросите? – взъелся Игнатьев. – Почему меня одного пытаете?
– Пытают, голубчик, на дыбе или если иголки под ногти втыкают, – вздохнул Иван Васильевич. – А я просто задаю вопросы. Откуда вы мех взяли?
Игнатьев процедил сквозь зубы:
– Один знакомый на продажу дал.
– Имя, фамилия знакомого.
– Не знаю.
– Игнатьев, вы слыхали когда-нибудь о том, что мой непосредственный начальник, товарищ Рябушинский, вышел из самых глубин трудового народа? – вдруг произнес Иван Васильевич.
Игнатьев застыл. Он не понимал, откуда такой странный поворот разговора.
Иван Васильевич вздохнул, раскрыл папку, пошуршал в ней бумагами, отодвинул обратно на край стола. И пояснил наконец:
– Товарищ Рябушинский ничего так в жизни не желает, как очистить Петроград от нежелательных элементов. Вы подпадаете под определение нежелательного элемента, Игнатьев, поскольку вы – спекулянт и мелкобуржуазная морда. Как раз таких товарищ Рябушинский весьма охотно ставит к стенке. Невзирая на все заковыристые тонкости нового момента Революции.
– Но я же не… – слабо бормотнул Игнатьев и затих.
Медленно, слабо зашевелилась в его голове мысль о том, что ни о каком товарище Рябушинском в Петрограде никогда не слышали. Но его ведь могли прислать совсем недавно. Мысль упала ничком и сдохла еще до того, как сумела приподняться хотя бы на колени.
Иван Васильевич сказал:
– У меня тут несколько нераскрытых убийств…
– Нет! – сломался Игнатьев. – Никого мы не убивали. Получили мех от знакомого, он попросил пристроить. Вот и все. А у Крылова есть свои хорошие знакомые, вот мы и…
– Эти знакомые вас сдали, – сообщил Иван Васильевич. – Пора заставить их захлебнуться перчеными слезами.
