– А Крылова почему не спрашиваете? – настаивал Игнатьев.
– Вы за себя отвечайте, – посоветовал Иван Васильевич. – Что вы о Крылове-то так беспокоитесь? Каждый человек – творец собственной биографии.
– Есть у меня один приятель, – выговорил Игнатьев. – Неблизкий. Так, знались еще в старые времена.
– Насколько старые?
Игнатьев задумался.
– Года два назад, – выговорил он.
По нынешним меркам это действительно было очень давно.
– Где знались?
– Во Пскове.
– А, – сказал Иван Васильевич, – значит, во Пскове?
– Можно так сказать, что во Пскове, – подтвердил Игнатьев.
Многократно повторенное «во Пскове» вдруг стало придавать диалогу оттенок абсурдности, но почему – Игнатьев не понимал. Просто в какой-то момент все зазвучало неестественно, как в пьесе, где сам Игнатьев, в образе потертого провинциального трагика, твердит одну и ту же фразу до полной потери смысла. Он был в таком театре только однажды и злился, что пошел. Лучше бы в кабак сходил.
– И что этот ваш знакомый, который был во Пскове? – опять осведомился Иван Васильевич.
Лицо Игнатьева болезненно передернулось. Он сказал, чтобы разом покончить со всей этой ерундой:
– Ладно. Его имя – Варшулевич. Варахасий Варшулевич. Работал там в местной чеке. Реквизиции. Ну и кое-что прилипало к рукам. А я знал, где продать. Вот так познакомились.
Иван Васильевич разом помолодел, посвежел. Он взял карандаш и как бы между делом черкнул на листке бумаги.
– Итак, вы утверждаете, что соболей получили от гражданина Варшулевича, вашего знакомого по временам жительства вашего во Пскове?
– Да, – сказал Игнатьев. В противоположность следователю он старел на глазах, покрывался рябью морщин.
– Адрес, – приказал Иван Васильевич.
– Что?
– Петроградский адрес этого вашего Варшулевича. Где он живет?
– Сейчас?
– Да, – кивнул Иван Васильевич. – Где сейчас проживает гражданин Варшулевич?
Игнатьев безнадежным тоном назвал адрес и скис, разглядывая углы комнаты.
Иван Васильевич потер руки.
– Дзюба! – кликнул он молодого сотрудника.
Тот явился на пороге, бодрый и румяный.
– Звали, Иван Васильевич?
– Ведите Крылова, – весело распорядился следователь. – И готовьте оперативную группу. Едем делать обыск.
И протянул бумажку с написанным на ней адресом.
* * *
На звонки и стук никто не отвечал. Квартира Варшулевича была заперта, так что пришлось аккуратно вскрыть дверь, прибегнув к отмычке.
Две комнаты здесь были нежилые и использовались как склад. В одной ночевали, но не вчера и даже не несколько дней назад, и там застоялся запах несвежего белья. Окна давно не открывались. На тумбочке из темного дерева лежала несвежая салфетка, связанная крючком, и на ней – несколько окурков.
