– У него совсем особенная, – сказал Юлий. – Он сразу видит, подходит ему человек или не подходит.
– И вы не подошли, – заключил Иван Васильевич, разглядывая Юлия с неожиданным интересом. – Есть соображения почему?
Юлий пожал плечами весьма уныло:
– Нет.
– Может быть, вы слишком хороши?
– Нет…
– Или настолько готовы встать на стезю добродетели, что это прямо-таки бьет по глазам?
Юлий молчал.
Следователь встал.
– Ладно, Служка, едемте сейчас на Петроградскую. Мне сообщили по телефону о новом налете этого вашего Пантелеева… Посмотрим вместе. Возможно, что-нибудь и поймем.
На Петроградской было тихо. Серый дом с фасадом из дикого камня с северной надменностью взирал на людей, приехавших на моторе. Дом казался крепостью, но в действительности крепостью не являлся.
Иван Васильевич в сопровождении Дзюбы, еще двоих сотрудников и недоумевающего Юлия поднялся на второй этаж. Дверь в квартиру стояла незапертой. Когда они вошли, то сразу услышали сдавленные рыдания Фаины. Доктор Левин быстрым шагом выступил навстречу посетителям из кабинета. Он был бледен и взъерошен, с немного распухшими губами, но в целом держался молодцом.
Иван Васильевич сказал:
– Здравствуйте. Где бы нам удобнее поговорить?
Левин показал на свой кабинет и промолвил:
– Спасибо, что скоро приехали.
Иван Васильевич не ответил.
Юлий не знал, куда ему примкнуть: то ли идти вместе со следователем и принимать участие в беседе с пострадавшим, то ли отправляться с Дзюбой осматривать разгромленную квартиру в поисках каких-либо следов, возможно оставленных преступниками.
Иван Васильевич вспомнил о Юлии в последний момент.
– Служка, поступаете в распоряжение Дзюбы.
Дзюба сразу же отправил Юлия на кухню за холодной водой.
– Надо хозяйку успокоить, – озабоченно проговорил Дзюба, снимая фуражку и морща бритый череп. – Потом с ее помощью осмотримся и определим, что украли. Нужно список составить.
Он похлопал себя по нагрудному карману, где у него имелся сложенный вчетверо листок бумаги.
Юлий принес воды в стакане. Фаина, совершенно распухшая от плача, жадно выпила воду, закашлялась, потом завздыхала и попросила влажных салфеток – протереть лицо. Юлий опять сходил на кухню, намочил там полотенце и подал Фаине.
Все это время Дзюба терпеливо смотрел в окно. Его обтянутая гимнастеркой спина не шевелилась, как будто была отлита из металла.
Фаина промокнула лицо, поморщилась.
– Вонючее какое-то полотенце… Мне теперь все, наверное, будет казаться вонючим…
