Оба приятеля, обмениваясь замечаниями о том, как каждый из них намерен осыпать несчастную Марусю благодеяниями, приятно прогулялись до Петроградской. Доктор Левин, дядя Раевского, обитал в районе, где сохранялись все признаки глубокой русской провинции. Дыхание столичного города почти не долетало сюда; тут и там можно было видеть дощатые заборы и деревянные строения. Впрочем, дядин дом был каменный, постройки начала века. Отчасти он напоминал средневековый замок, таким суровым был его фасад, сложенный из серого булыжника.
Доктор Левин согласился пустить жиличку и приглядывать за ней. Ему не чужда была снисходительность к человечеству в лице отдельных его, пусть даже и заблудших, представителей. Впрочем, снисходительность эта, полностью пренебрегая святостью родства, упорно не распространялась на Раевского; тот по-прежнему оставался отлучен от дядиных запасов морфия и потому невыразимо страдал.
* * *
Начало лета в Петрограде было как неожиданный праздник, и бледные жители бывшей имперской столицы, чахнущего в болотах града, передвигались по улицам с робкой радостью, словно гости, забредшие к соседям занять соли и вдруг угодившие на свадьбу. Ольга несколько раз сходила в ресторан с Фимой, а потом, к большому неудовольствию своего родственника, совершенно помирилась с Алешей. «Гляди, Роха, ведь он тебе не пара», – предупредил Фима.
Ольге не нравилось обращение «Роха», не нравилось и покровительственное отношение к ней Фимы, поэтому она только пожала плечами и выставила Фиму за дверь, сославшись на то, что хочет читать книгу.
Алеша должен был прийти с минуты на минуту. Фима об этом не знал, но догадывался каким-то звериным чутьем собственника, поэтому медлил, топтался на пороге, придумывал предлоги задержаться и даже пару раз возвращался, якобы что-то забыв. В конце концов он все-таки столкнулся с Алешей в дверях и, сладко улыбнувшись, удалился.
Алеша спросил Ольгу, входя:
– А что это он? И смотрел так сердито, точно мерку для свадебного костюма с меня снимал.
Ольга надулась:
– Он мой родственник.
Алеша засмеялся:
– И что с того, что родственник? Что он на меня так смотрит?
Ольге не хотелось обсуждать Фиму, поэтому она сказала:
– Он вообще странный. У него было тяжелое детство. Бедность, пьяный отец-сапожник и много больных, постоянно умирающих братьев-сестер. Ну его совсем. Что, уж и поговорить не о чем?
Она была почти готова к выходу и выставила теперь Алешу из комнаты, чтобы надеть заранее отглаженную кофточку. Воротничок был еще Марусин, самый ее любимый, с длинными «носами». Маруся позабыла его на кровати во время своего поспешного бегства из общежития, да так за ним и не вернулась. Ольга пока носила его.
