Среди них был один товарищ, однажды он принес камень, разжал ладонь: черный-пречерный… Все просто обалдели, а он улыбается детской своей полуулыбкой. Империа, говорит, название камня. Если долго-долго вглядываться в глубь камня, то ослепит солнце иных плоскогорий, ветер горных ущелий заледенит лицо, от дыма костров ночных стоянок защиплет в носу, издалека вдруг прорвется гул перекатов ледяных речек… Да что он, с неба упал, что ли, этот камень? Не знаю, говорит Андрей Заболотов. Отец принес откуда-то с гор, он там часто бывает, ищет каких-то пропавших немцев.
А потом все Империа да Империа… так и Андрея прозвали, Империа.
А как-то показывает всем настоящий фрицевский Р38.
Где взял, Империа?
Он отвечает загадочно, мол, отец говорит, в горах война никогда не кончается. Он, отец его, участвовал в экспедиции, организованной Министерством обороны. Ну ладно, о чем спор? Тем более этот самый Р38. Как раз надо было снимать сцену в «Возвращении», где пистолет необходим. Вообще, там много падений со скал, мостов и мчащихся поездов. Ну и, конечно, разбитых сердец, автомобилей и фэйсов у пары-тройки негодяев. Вот пусть Империа и делает разные трюки! Заменит целую бригаду каскадеров. Бюджет и так ограничен, на какие шиши этих самых каскадеров нанимать?
Снимали сцену «В саду» (на самом деле все происходит в авиаангаре; гигантское помещение пустует; директор авиазавода разрешил использовать ради искусства). Главная героиня, Рита, гуляет там – потом стреляет в Империа. Он падает; она подбегает к нему в мокром, облепляющем тело индийском сари (на улице по сценарию «идет» индийский «супердождь»), рыдает у него на груди. Он воскресает; они видят солнце восходящего дня – а над всем этим магнитофонный Сальваторе Адамо поет почему-то «Падает снег» (но это так, для настроения). Все в этом фильме постоянно падало и разбивалось. Было много дыма и грохота. Пиротехники расстарались вовсю, напустив из туманоделательной машины густого дыма. В клубах его нырял оператор на электропогрузчике с установленной камерой и осветительной фарой. Появлялся сразу во всех местах, отдавал команды в желтый раструб мегафона. За рулем у него ассистент, все как полагается. Риту окатывали из поливального шланга, а потом вместе с ней принимали авиаспирт, конечно, от простуды (ну и так, для настроения).
Империа бежал, падал замедленно и красиво, как раненый олень. Рита палила в белый свет как в копеечку, раз сто так повторялось. Оператору что-то не нравилось, не устраивала точка обзора. А туман все прибывал, был подсвечен прожекторами с лиловым и фиолетовым фильтрами, художник по свету расстарался. Вдруг Рита… шварк пистолет об пол! – бежит к Империа. Оператор проносится мимо, матерится в мегафон. Они закладывают крутой каскадерский вираж… не вписываются, сбивают прожектора, сносят ограждение, въезжают в смотровую яму, заваливаются набок. Прощально и ностальгически рыдает Адамо, туманоделательная машина воет на предельных оборотах, оператор из-под земли мегафонно вещает
