«Свою речь он подкреплял громким плачем, ударяя себя в грудь и в лицо; затем, оттолкнув тех, кто поддерживал его на своих плечах, он спрыгнул наземь и, припадая к ногам то того, то другого, возбудил к себе такое сочувствие и такую ненависть к Блезу, что часть воинов бросилась вязать гладиаторов… часть — прочих его рабов, тогда как все остальные устремились на поиски трупа. И если бы вскоре не стало известно, что никакого трупа не найдено, что подвергнутые пыткам рабы решительно отрицают убийство и что у Вибулена никогда не было брата, они бы не замедлили расправиться с легатом. Все же они прогнали трибунов[63] и префекта лагеря, разграбили личные вещи бежавших…»
Это был далеко не первый и не последний случай использования гладиаторов вне арены. Римляне чувствовали себя в безопасности перед гладиаторами, если те были на арене или в зорко охранявшихся казармах, так же как перед хищниками за решеткой. Но ужас и тревога охватывали их, если жестокие, отчаянные молодцы вырывались оттуда либо их пытались использовать для достижения своих целей тщеславные политики, мятежники и заговорщики.
Бегство Спартака и его товарищей из капуанской школы в 73 г. до н. э. привело даже к серьезному восстанию рабов. Страх, охвативший Рим в ту пору, вспыхивал вновь и вновь всякий раз, когда гладиаторы опять оказывались на свободе. Так, «в народе уже вспоминали о Спартаке и былых потрясениях» (Тацит), когда при Нероне (54–68 гг. н. э.) гладиаторы чуть не вырвались из казармы Пренесты (Палестрина). Однако стража подавила эту попытку, так же как и еще одну, менее опасную, предпринятую 80 гладиаторами в Риме во времена императора Проба (276–282 гг.).
Не меньшей представлялась и опасность со стороны банд гладиаторов, принадлежавших революционно настроенным политикам. Так, 21 октября 63 г. до н. э. сенат, заседая в связи с необходимостью подавления заговора Каталины, наряду с другими решениями постановил удалить из Рима гладиаторские отряды, передислоцировав их в Капую и другие города страны, с тем чтобы с самого начала выбить из рук заговорщиков очень важные козыри. Насколько оправданной была такая предосторожность, показали позднее бесчинства народных трибунов — демагогов Клодия и Милона, использовавших шайки гладиаторов.
Теперь становится понятным, почему в 49 г. до н. э., в начале гражданской войны, приверженцев Помпея охватил страх перед бойцами Цезаря, содержавшимися им в капуанской школе. Осужденная всеми попытка консула Лентула включить их в состав армии была сведена на нет Помиеем, распределившим гладиаторов между римскими семьями в качестве телохранителей.
