Он вскочил, собираясь выйти из комнаты, когда Дронго, достав бумагу, вдруг прочел:
— Корытин Савелий Александрович и Олег Точкин, два сотрудника газеты, которые знают о том, что Сорокин ищет специального эксперта для проведения независимого расследования по факту убийства Звонарева. Вы, кажется, и есть Точкин?
Олег остановился. Минуту он смотрел на сидевшего перед ним человека. Потом шумно вздохнул:
— Вы Дронго?!
— Я имею отношение к этой проблеме, — уклонился тот от прямого ответа. — Во всяком случае, меня просил приехать сюда Павел Сергеевич. Вы все поняли?
— Так бы сразу и сказали, — Точкин шумно вздохнул и плюхнулся на стул. — Только больше никому не говорите, что вы эксперт, иначе вся редакция будет знать о независимом расследовании.
— Сорокин заверил меня, что только вы двое и будете знать о моем появлении в газете. От вас я не стал скрывать, зачем мне нужна ваша информация.
— Приступим, — заявил Точкин, — у меня все записано. Я успел переписать все данные. Если хотите, можете забрать мой «ноутбук».
— Спасибо. Обязательно возьму перед уходом. А пока побеседуем. Как вы думаете, последняя статья Звонарева могла послужить причиной его убийства.
— Не знаю. Раньше был убежден, что могла. А сейчас не знаю. У Славы не было врагов, он был очень порядочным человеком. Свои интервью всегда согласовывал и не менял в них ни слова после того, как его визировал собеседник, никогда не передергивал факты. Знаете, есть журналисты, которые стремятся сделать карьеру любой ценой, не гнушаясь ничем. У Славы был некий профессиональный кодекс чести. Даже люди, о которых он высказывался не очень хорошо, признавали за ним эти качества. Два героя его последней статьи уже пострадали. Одному выразили недоверие, второго тоже ждут неприятности. Но дирижировали ли они убийством Звонарева — не знаю. И вообще мне трудно представить причины убийства. Две недели назад я еще был убежден, что это из-за его последней статьи. Теперь не убежден. У меня нет ответа на этот вопрос.
— Вы с ним дружили?
— Да. Он собирался жениться. У него была чудная девушка. Он собирался сделать ей предложение.
— А на почве ревности? Не было ли у него ревнивого соперника?
— Нет, конечно, — печально улыбнулся Точкин. — Они очень чисто любили друг друга.
— Может быть, у него были недоброжелатели? Он ничего подобного не говорил вам в последние дни? Или угрозы в его адрес?
— Ничего. Следователь меня об этом спрашивал. Нет, никаких угроз не было.
